Стрекоза

После появления Ульфата Лиза поняла, что в этот день что-то изменилось – в воздухе, или на небе, или на улице, куда терещенские с ее одноклассниками пошли играть в футбол. Пока Лиза стояла в сторонке и, как и другие девчонки, следила за игрой, она заметила, что на небе, оказывается, живет большое и яркое солнце, а из-под земли пробивается зеленая трава, и трава эта пахнет свежестью и прозрачным, весенним теплом. На еще голых после зимы деревьях весело щебетали воробьи, мальчишки подзадоривали играющих хлесткими выражениями и оглушающим свистом, а Лиза стояла у кромки поля, вдыхала теплый весенний день и радовалась, что в ее жизни появилось что-то большое и прекрасное и почему-то это было связано с появлением терещенских, а точнее – незнакомым и, казалось, совершенно чужим мальчишкой, новеньким – Ульфатом.

Теперь жизнь обрела наконец свой сокровенный смысл – Лиза взяла в привычку тихо наблюдать за тем, что он делает и как, а главное – угадывать, о чем он думает, где бы она его ни видела: на уборке территории, в коридорах на переменах, в актовом зале на разных мероприятиях. Ульфат неизменно вызывал в ней чувство неизбывной радости и любопытства – он никого не боялся, никого не слушал и всегда был заводилой среди мальчишек.

Ульфат не сразу заметил пристальное внимание к себе диковатой и малоразговорчивой девчонки, «тунгуски», к тому же выше его на целых полголовы. Вот еще! Делать ему было нечего! Он даже думал, что она немая, и поэтому всегда ее избегал. В окружении своих громкоголосых приятелей он был слишком недоступен для нее, чтобы с ним можно было заговорить, но она к этому и не стремилась. Что ее по-настоящему мучило, так это то, что у нее вдруг появилось непреодолимое желание дотронуться до него – до его руки, до плеча или до чуть задевающих воротник куртки каштановых волос, как будто она хотела поближе узнать его не только со стороны, но и гораздо ближе, так близко, чтобы почувствовать его дыхание и заглянуть ему в глаза и удостовериться, что они у него на самом деле зеленовато-карие и что это из них идет солнечный свет, растопивший холод и одиночество в ее душе.

Сначала Лиза испугалась этого желания и попыталась сконцентрироваться только на молчаливых наблюдениях за Ульфатом. Но это уже не приносило такой радости, как раньше, и даже становилось небезопасным. Как-то раз, когда она стояла возле его ворот, мяч угодил ей прямо в лицо. Лиза вскрикнула, упала, нос и губы распухли, а изо рта потекла кровь. Ей было очень стыдно, и она принялась прикрывать разбитое лицо руками, но вся вымаралась в крови и пыли от мяча, запачкав не только ладони, но и свитер, берет и шарф. Единственным утешением было то, что Ульфат, как и другие мальчишки, подбежал к ней, чтобы выяснить, что случилось, и это был первый раз, когда он на нее внимательно посмотрел.

Привыкший командовать, он крикнул своему приятелю, вихрастому Петьке по прозвищу Сопля:

– A ну, Сопля, дуй в медпункт, позови медсестру, гля, как у ней из носа кровь хлещет!

Для Лизы это приказание было самым лучшим наркозом и она почти не чувствовала боли, когда ее привезли в травмпункт, и хирург со смешной фамилией Рыбалик принялся ей зашивать губу без заморозки, чтобы у нее не остался шрам на лице.

– Ну и терплячая же попалась, – изумлялась пожилая медсестра, подавая иголки и шовный материал доктору Рыбалику, склонившемуся над Лизой и деловито покрикивающему на медсестру, а Лиза, если бы могла, обязательно бы улыбнулась, глядя хирургу в лицо, не моргая и вспоминая такую же вертикальную складку между бровями на встревоженном лице Ульфата.

Месяцы летели один за другим, и надо было скоро расставаться. Лиза уже не летала под небесами, как раньше, а тяжело и глухо страдала от предчувствия предстоящей разлуки, от своей странной любви и, главное, от того, что ей так и не удавалось хоть на сантиметр приблизиться к своему кумиру так, чтоб этого никто не увидел, и прикоснуться к нему, и это желание стало тяжелым наваждением, которое лишало ее сна, и аппетита, и всех других желаний, которых у нее никогда особенно много не было. Она всегда жила в своем замкнутом мире, тихо и отчужденно – лишь бы никто ее не трогал. Она вообще была очень непритязательная, могла не есть сутками, только чай хлебала стаканами и норовила вместо сахара в него сыпануть чуть соли, чтобы было вкуснее.