Стрекоза

Тем не менее отстаивать свой выбор наперекор родителям было одно, а учиться на курсах – совсем другое, и, плавая почти по всем предметам, Лера сообразила, что можно использовать помощь соседки по парте, явной провинциалки, но с довольно симпатичным личиком и правильной речью, с забавным и, как показалось Лере, старообразным именем – Людвика. При этом у Леры получалось произносить глухой согласный «к» как звонкий «г», и это имя зазвучало по-новому – Людвига, что было тоже смешно, но терпимо.

Пока Людвига морщила лоб и аккуратно записывала решения задач по физике и химии, Лера на уроках откровенно зевала и даже иногда клевала носом, но на переменах и после занятий волшебным образом приободрялась и тут же тащила подругу по разным местам, несмотря на поздний час: по магазинам, в кафе, в кино, а то и просто прошвырнуться по Невскому.

Еще в метро она доставала помаду и пудру, подолгу основательно красилась, невзирая на косые взгляды попутчиков, подводила черным карандашом маленькие глазки-пуговки и гримасничала свеженамазанными губами, глядя в маленькое карманное зеркальце и проверяя, ровно ли легла помада на ее кокетливый ротик-сердечко. Минут через двадцать возле Людвики уже сидела не нахохлившаяся, полусонная соседка по парте, а яркая и озорная пампушка. И если бы у Леры было чуть больше умения и вкуса и она бы не перебарщивала с краской, то ее личико выглядело бы почти так же мажорно и игристо, как у Людмилы Целиковской в кинофильме «Сердца четырех».

Людвика сначала очень смущалась таким поведением подруги, но потом привыкла и терпеливо ждала, когда та закончит наводить «марафет», как говорила сама Лера. А потом, в магазинах, в кафе и просто на Невском, покупая мороженое или сельтерскую или ожидая трамвая, Лера жадно смотрела по сторонам, стреляла глазками, жеманничала и пыталась заговорить с незнакомыми молодыми людьми, чем ужасно раздражала Людвику. Ей совсем не хотелось заводить знакомства с парнями, которых она не знала и знать не хотела, тем более что у нее никогда проблем подружиться с мальчишками не было. Но Лера хотела каких-то других знакомств и других отношений, про которые Людвика не задумывалась, как и любая другая девушка, избалованная вниманием приятелей мужского пола с самого детства – таких, например, как Паша и Саша Колесники, и даже нового ее знакомца – врача скорой, где она работала, Глеба Березина.

А Леру тянуло на приключения. Если за вечер ей не удавалось заговорить хотя бы с одним мужчиной, обнажая мелкие ровные зубки, зазывно похохотать над его пошлой шуткой или парировать очередную доморощенную остроту такой же растиражированной глупостью, она расстраивалась, надувала губки и чуть не плакала – вечер был безнадежно потерян, косметика потрачена зря, надо было идти домой и учить уроки. И, положив голову на плечо Людвики, она иногда даже обиженно всхлипывала, как ребенок, у которого отобрали конфету.

Людвика совершенно не разделяла рвения подруги знакомиться с кем попало и даже радовалась, когда вместо записных уличных донжуанов они с Лерой тратили время на осмотр города, выставки и кино. Но и в кино неутомимая Лера не унималась.

– Смотри, смотри, вон тот высокий на тебя посмотрел! – закладывая за щеку горошину монпансье, шипела она Людвике на ухо, продолжая наблюдение не за действием на экране, а за объектом своего пристального внимания. – Ага, теперь конфету разворачивает. Слышишь, вон опять обернулся, опять на нас смотрит!

– Да замолчишь ты? – злилась Людвика, пытаясь разобрать, что происходило в кино, и Лера замолкала, но упорно продолжала кидать взгляды на жующего конфету незадачливого зрителя, возможно, и не подозревавшего, что на него установлена настоящая охота.

Что Людвика совершенно не могла понять, так это зачем, собственно, Лера нацелилась на такое серьезное учебное заведение, как Военно-медицинская академия. Ну какой из нее мог получиться военно-полевой хирург?

– А что, я перевязывать раны хорошо умею, – беззаботно отвечала Лера на вопрос Людвики: «Зачем тебе поступать в Академию?» – подтягивая при этом резинки на чулках в уборной в Гостином Дворе, зажав зубами шпильки и затем неспешно поправляя прическу, вертя головой в разные стороны. – Ты вот зубришь все подряд и думаешь, что все знаешь, а как ты собралась руками работать? – Лера протянула к своему отражению в зеркале пухленькие ручки с колечками и повторила: – Ру-ка-ми, а не только головой! Ты думаешь, хирург перед операцией закон Ома повторяет? – с хохотком приговаривала Лера. – Или валентность углерода? Нет, дорогая моя, хирург перед операцией принимает пятьдесят граммов медицинского спирта, чтобы страх снять, и потом вперед – за скальпель! Чтобы это уметь делать, поверь мне, химия с физикой не нужны! Это тебе не твердить как попугай, что «металлкетилы получаются при действии щелочных металлов на ароматические кетоны». – Лера передразнила голос и интонацию подруги, с которой та обычно перед уроком повторяла заданные на дом параграфы. И прыснула от своей же шутки.