Стрелок

– Я не одет для людей, – прошептал Джонни, и если после этого душа его и отлетела, Чарльз этого не заметил, поскольку из ниоткуда появилось вечное спокойствие смерти, которое накрыло тело, не допуская к нему посторонних.

Указательным пальцем левой руки Чарльз прикоснулся к сонной артерии, кровяной реке, соединяющей головной мозг и сердце, которая проходит по шее неглубоко под кожей, и не почувствовал никакой пульсации.

– Готов, – сказал он Хёрту, который подошел к нему и, склонившись, смотрел на распростертого человека, на кровь, такую яркую, такую блестящую в свете фонарей.

Поднявшись на ноги, они оказались уже в другом мире, мире без «врага общества номер один». Потребовалась одна секунда, возможно, две, чтобы эта новость электрическим разрядом прошила толпу. После чего – всеобщее смятение.

Чарльз, в окружении Хёрта и Холлиса, собратьев-центурионов, стоял молча над поверженным человеком, в то время как вокруг толпа излучала безумную энергию. Магия имени превратилась в чистое электричество.

– Это Диллинджер!

– Господи, Диллинджера убили!

– Его только что застрелили, понимаете, бах, бах!

– Не могу в это поверить!

– Посмотрите на него, «враг общества номер один» лежит лицом вниз в переулке.

– Вы когда-нибудь видели столько крови?

– У них был автомат?

– Высокий полицейский, это он. Господи, как же быстро он стреляет!

– Не оставили бедняге ни шанса.

И тут в свет фонаря – на самом деле в свет рампы – выступил Первис, сразу же взявший на себя главную роль.

– Так, народ, народ, расступитесь, освободите нам место! Есть еще пострадавшие, кто-нибудь ранен?

– Вот эту даму слегка задело.

– Так, мэм, успокойтесь, «Скорая» уже в пути.

Подоспели другие агенты, отогнавшие стервятников от трупа Джонни, к которому те слетелись, чтобы обмакнуть в его крови носовые платки, поля шляп и даже кончик галстука. Подкрепление образовало оцепление, борясь со стремлением толпы видеть, быть рядом, участвовать в том, что называется историей. Под вой сирен подоспели в великом множестве сотрудники чикагской полиции, вызванной десятками очевидцев.

Зарковичу пришлось с боем прокладывать дорогу к Чарльзу.

– Вы просто разнесли этого ублюдка… Отличная стрельба!

Затем к нему подошел Первис.

– Чарльз, примите мои поздравления. Не буду вам говорить, что это значит. Вы – лучший из лучших!

Кивнув, Свэггер обернулся и указал на Холлиса и Хёрта:

– Эти ребята также участвовали в деле. Тут есть и их заслуга.

– Я непременно доведу это до сведения директора.

Кто-то предложил Чарльзу и его товарищам пройти от трупа к машине Отдела и там спокойно дождаться Сэма. Тем временем подоспели журналисты – должно быть, их привлек запах крови в воздухе? – вместе с фотографами, тотчас же принявшимися делать снимки с самых разных ракурсов; каждая вспышка становилась мини-взрывом света, который отбеливал все, к чему прикасался, лишая красок, и создавал рисунок, драму и художественное единство там, где до этого не было ничего, кроме беспорядочных теней. Глухие хлопки срабатывающих вспышек стали непрерывным звуковым сопровождением этого события, переходящего из реальности в журналистику.

– Покурим, если у вас есть что курить, – предложил Чарльз Хёрту и Холлису.

Вытряхнув из полупустой пачки «Кэмел» сигарету, он сунул ее в рот и поджег зажигалкой. Дым, хлынувший в легкие и наполнивший их, показался блаженством, принесшим с собой некоторое расслабление. Чарльз с удивлением обнаружил, как же обессилел. Опираясь на уютный изгиб бампера «Форда», он постарался расслабиться, стряхнуть с себя нервную дрожь, выбросить из сознания образ ожившего в руке пистолета, всаживающего в Джонни три пули быстрее, чем несется кролик, которому подпалили хвост. В самом факте убийства нет ничего такого, чем можно было бы гордиться; имеет значение только процесс стрельбы. Это была хорошая стрельба в боевых условиях – такой комплимент позволил сделать себе Чарльз.

Он проводил взглядом карету «Скорой помощи», протискивающуюся по запруженной Линкольн к месту происшествия. Из машины вышли два санитара и открыли заднюю дверь, однако толпа была слишком плотной и возбужденной, чтобы преодолеть ее с каталкой, поэтому в конце концов шестеро агентов, образовав погребальное шествие, подняли Джонни, по-прежнему лежавшего ничком, и понесли его, как бревно. Рука откинулась в сторону, большая, сильная рука спортсмена, теперь полностью обмякшая. Ребята бесцеремонно засунули труп в машину и положили на пол. Там его неловко перевернули, и он уставился невидящими глазами вверх. Чарльз разглядел яркие пятна, покрывшие белую сорочку в тех местах, где из тела вытекли жидкости, после того как Джонни растянулся на мостовой. Кто-то положил на грудь убитому соломенную шляпу, как это делают на сельских похоронах.

– Вы двое, – подозвал к себе Хёрта и Холлиса Чарльз, – взгляните на него напоследок еще раз, чтобы хорошенько все запомнить. Пусть у вас навсегда останется сознание того, что сегодня вы были здесь; вы имеете полное право этим гордиться.