Стремление к счастью. С комментариями и объяснениями

 Сила – в немецкой философии означает «деятельную способность», как в выражениях «сила воли», «сила убеждения», «сила присутствия», как мы говорим «в силу этого произошло то-то и то-то». Это слово поэтому может приобретать сколь угодно широкое значение. Его оттенки зависят от слов, стоящих рядом с ним.

Как мы видим, Фейербах считает родовой сущностью человека (то, что относит его к человечеству) именно способность соотносить себя с бесконечным и тем самым начинать мыслить, желать или действовать, в то время как соотнесение себя с конечным лишь плодит воображаемые сущности, которым приписывается объективное бытие, никак не соотносящееся с уже осуществившимся нашим субъективным бытием.

Поэтому он наделяет этих высших существ такими положительными качествами, которые вытекают из его собственной сущности, и в его определениях отражается он сам. Мы допускаем, что на других планетах нашей Солнечной системы есть мыслящие существа помимо человека, но предполагая это, мы не изменяем своего миросозерцания, а лишь обогащаем его, и притом не качественно, а количественно. Ибо, если другим планетам свойственны те же законы движения, что и нашей, то, следовательно, им свойственны и те же самые законы чувствования и мышления. Мы не допускаем, что другие планеты населены иными существами, чем мы; мы полагаем, что там живут существа, более или менее подобные нам.

 Фейербах исходит из универсальности ньютоновской физики, она тогда не ставилась под сомнение. При этом он не рассматривает вопрос о наличии на других планетах условий для жизни, но только о возможности тамошних существ пользоваться миром так же, как мы. Допустим, на Венере нет атмосферы, но ее жители могут пользоваться солнцем для обогрева и освещения, как мы, а значит, возможно, синтезируют кислород для своего дыхания. Это рассуждение исходит из предпосылки о единстве мира и о том, что любые существа в мире уже знают, как использовать его: в современных теориях возможных миров или теориях, проблематизирующих это «употребление мира», такое рассуждение невозможно.

Глава вторая Общая сущность религии

Все сказанное выше по поводу чувственных объектов, об отношении человека к объекту применимо, в частности, и к отношению его к объекту религиозному.

По отношению к чувственным объектам сознание объекта отличается от самосознания, а по отношению к объекту религиозному сознание объекта и самосознание тожественны. Чувственный объект находится вне человека, религиозный в нем, внутри его. Поэтому религиозный объект теснее связан с человеком и не покидает его ни на минуту, подобно его самосознанию и совести. «Бог, – говорит Августин, – ближе и понятнее нам, чем чувственные, телесные предметы», и потому мы легче познаем его. Чувственный объект безразличен для нас сам по себе, он не зависит ни от настроения, ни от рассудка, тогда как религиозный объект есть объект избранный, существо исключительное, первое, высшее. Он, естественно, предполагает критическое суждение, разграничение между божественным и небожественным, между достойным и недостойным поклонения.