Сценарий для Незалежной

— Что со мной? — переспросил священник и добавил: — Да то же, что и с остальными… Пытают нас тут, изверги, как в гестапо во время Великой Отечественной!

— Да за что?! Что вы сделали? Это же противозаконно!

— Да нет тут больше никаких законов, Санек, кроме фашистских! Меня, кстати, Станиславом зовут, а это, — сокамерник обвел рукой остальных и представил товарищей по несчастью: — Петро, Михаил, Павел и Роберт — ему особенно досталось! Он, как и ты, ничего не сделал, просто пытался жену свою с ребенком защитить… их у него на глазах убили… а его сюда… что вынес и говорить страшно! Да мы все тут это ежедневно проходим! Слушай, — оживился Стае, — мы расскажем тебе, что здесь происходит, а ты, когда вырвешься отсюда, расскажи там, в России, что тут с людьми эти нелюди творят, ладно?!

— Если вырвусь… обязательно, — пообещал Саша, — жаль, что записать не смогу!

— Ничего, ты молодой, запомнишь!

Александр не мог поверить, что и его ждет такая же участь. Временами он думал о том, что зря согласился на эту кошмарную командировку. Но ведь никто даже представить не мог, чем дело обернется. Больше всего его беспокоили мысли об Изольде, которая там, на Майдане, осталась среди этих дикарей совсем одна… «Удалось ли ей уехать?», — с тревогой думал Саша, не находя себе места. От размышлений его отвлек голос отца Владимира.

— Слушай, сынок, — начал протоиерей свой рассказ с просьбы, — расскажи там своим, может обратитесь в какие-нибудь европейские организации, и они сумеют нам помочь?! — в голосе священника сквозило отчаяние, которое он с трудом пытался замаскировать. — В общем, сказать что нас бьют — это ничего не сказать. Нас тут убивают! Бьют не только руками и ногами, но и прикладами и другими подручными средствами! Нас расстреливают, нам ломают кости, издеваются страшно! Еще тут девка одна была, Надежда Савчук, так она лично предлагала сдать нас на органы, чтобы денег заработать. Предлагала расстрелять, когда другие не согласились с ее предложением. Она, сука эта, лично принимала участие во всех садистских выходках, избивала нас с разными присказками и прибаутками. Ее голос я не забуду до конца дней своих!

По телу Саши прокатилась дрожь. «Неужели и мне предстоит пройти это? — с ужасом думал он. — Да нет… не может быть! Я ведь гражданин другого государства, нет… не посмеют!».

— А ты знаешь, Санек, что в Украине есть концентрационные лагеря, где пленных подвергают изощренным пыткам?

С новой порцией жутких рассказов, Саша пребывал уже не просто в тревоге, а в панике!

— Мое имя Станислав Танкевич, запомни! Я ополченец, правда, повоевать с этими тварями пришлось недолго!

Если вырвусь живым, снова встану в строй! Когда меня взяли в плен, то с десятками других людей и мирных жителей, в том числе, держали в яме неподалеку от Краматорска. Рядом с этой ямой было вырыто еще несколько таких же, в которых сидело по несколько человек. Поблизости находилось минное поле, на которое каратели выгоняли не особенно понравившихся им людей. Таскаясь по этим минам, люди, скованные одной цепью, погибали вместе, сразу по несколько человек! Каратели гоняли их по минам автоматными очередями!

Александр сидел ни жив, ни мертв. Такого в XXI веке, после разгрома фашистов в 1945 году, просто не могло быть… Но случилось, произошло! В разговор вступил еще один сокамерник по имени Михаил.

— Я, вообще-то, врач, человек мирной профессии. Нас с двумя фельдшерами захватили, когда мы везли тяжелораненого, при обстреле, краматорца, мирного жителя. Обвинили, что оказываем помощь сепаратистам. Три дня нас не кормили и не давали спать, регулярно избивая. Требовали назвать пароль моей электронной почты, только непонятно зачем. Когда отказался, один из силовиков достал пистолет и рукояткой стал бить меня по голове.

И только тут, приглядевшись, Александр увидел на голове пленника свежие шрамы, которые едва прикрывал слегка отросший ежик совершенно седых волос.

— Миша, а сколько тебе лет? — решился спросить он.

— А сколько дашь? — усмехнулся доктор.

— Не знаю… 40? — пожал плечами Саша.

— 23, институт год назад закончил!

— ???!

Пленный продолжал свой, леденящий душу, рассказ:

— В Краматорске мне сломали ребра, получил сотрясение мозга. Со мной в одной камере были люди, которые тоже прошли через все пытки в краматорской тюрьме. Их клеймили — выжигали на груди «сепор», ожоги потом гноились. Короче, ломали по полной, они все синие возвращались. Одному пленному силовики пустили монтажную пену в прямую кишку, при мне это было, до сих пор по ночам просыпаюсь от его крика… — Михаил помолчал и с трудом завершил свое кошмарное повествование, — вероятно, умер, дальнейшая его судьба мне неизвестна! Четверых сторонников ДНР в Краматорске раздавили ковшом экскаватора… Теперь меня вот сюда перевел и… Говорили, что в Киеве мучают кошмарно, не очень верил, но… так оно и есть! Кроме того, вот уже два месяца нам дают только хлеб и чай! Уж и не знаю, как остаться в живых…