Студенты в Москве. Быт. Нравы. Типы

– В «Сан-Стефано» тоже не пускали одно время, да я к знакомому приставу сходил, он мне записку дал «пропускать». – По записке пропускают…

– Сам пристав, – хихикает лавочник. – Сам пристав…

К 6–7 часам вечера физиономия пивной резко изменяется…

…Стеклянная двойная дверь ежеминутно распахивается, впуская всё новых и новых посетителей. Струя холодного воздуха, врываясь в помещение пивной, растворяется в атмосфере пивных испарений, сырости, табачного дыма и человеческого дыхания. Это плотная атмосфера, тяжёлая и удушливая, нависшая непроницаемым, грязным облаком, среди которого бродят человеческие фигуры. Крики, визг женщин, песни, пьяный говор. Какой-то хаос. Словно всё здесь одурманено невыносимой атмосферой. Самая скверная брань застыла в воздухе. Невообразимая грязь всюду. На «мраморных» столиках, на полу, на стульях – разлитое пиво… Мутно, пьяно и омерзительно.

По пивной бродит Лев. Ему уже больше не дают пива. И он ругается какими-то безумными словами, наверное, не сознавая их. Его громадные глаза навыкате мутны и страшны. Он бессмысленно водит ими по сторонам и вдруг останавливает на каком-нибудь из посетителей. Кажется, что Лев не видит ничего, но глаза его упрямо, невыносимо устремлены на вас. И делается жутко от этого взгляда, от этих огромных, бессмысленных, но страшно живых глаз. По временам раздаётся его смех. Он смеётся непонятным смехом замогильного человека. Лев всех затрагивает, но его не смеют тронуть.

– Колька, угости пивом! – пристаёт к нему пьяная женщина с набелённым лицом.

Лев размахивает руками и ругается.

– Угости!

– Оставь его! – кричит один из поклонников Льва. – Убирайся, пока жива. – И, оттолкнув женщину, защитник берёт под руку Льва и уводит его в так называемый «чёртов» угол.

Полутёмный и таинственный, этот угол помещался возле самой стойки и давал тон всей пивной. Отсюда беспрерывно неслись дикие крики, слышались голоса возбуждённых до последней степени людей, отвратительный визг пьяных женщин. Здесь заседали «седанцы» чистой крови. И здесь, наверное, распивали, кроме пива, ещё и водку, а пиво лили исключительно бочонками.

Обиженная защитником Льва женщина пробирается к бледному студенту, сидящему в стороне.

– Коллега, – говорит она хриплым голосом, – пойдём ко мне. У меня чисто, хорошо, не так, как у других…

Но бледный студент не отвечает ей: он не слышит и даже не видит её. Он ничего не слышит и не видит, потому что находится под влиянием наркоза. Опытный человек сейчас бы признал в этом господине «седанского» завсегдатая особого типа. На лице у него ясно написано, что держит его в «Седане». Воздух, тяжёлый для дыхания, но лёгкий для мыслей. Мыслей нет. И даже нет жизни, вместо неё – лёгкий одуряющий пар. Человек забылся в странной полудремоте. Все звуки доносятся издалека, сквозь сон. На всём лежит пелена дали, эта загадочная пелена, обращающая всё во что-то чрезвычайно приятное. Члены скованы сладкой истомой. Лицо бледное, сосредоточенное, в чертах мёртвая неподвижность, только глаза, устремлённые в пространство, лихорадочно блестят.

Этот студент почти вовсе не сходит с места и ничего не говорит.

Рядом с ним сидит субъект в партикулярном пальто и студенческой фуражке – студент старшего курса – тоже завсегдатай. Он пьян, и ему хочется кого-нибудь затронуть.

– Милочки, – говорит он, увидя двух молодых студентов, только что вошедших в пивную в сопровождении старого матёрого студента в поношенном сюртуке на белой подкладке. Очевидно, последний знакомит фуксов с прелестями студенческой жизни, таская их по различным притонам. Все трое усаживаются рядом с пьяным завсегдатаем.

– Мило-очки, – насмешливо тянет завсегдатай, уставясь на молоденьких соседей, – вы милочки, и больше ничего.

Те смотрят на него с жадным любопытством. Но завсегдатаю хочется непременно раздразнить их.

– Сюртук на белой подкладке, – говорит он, указывая на сюртук «просветителя»-студента, и бессмысленно смеётся.

«Милочки» возмущаются. Особенно один из них с детским, миловидным лицом.

– Да знаете ли вы, сколько за этот сюртук заплачено? 10 рублей: его старым купили.

– Ведь вы милочки! – не унимается пьяный.

– Да как вы смеете?

– Оставь, – резонно замечает его старший товарищ.

Студенты пьют

– Да как он смеет? – шёпотом, но горячо говорит молоденький студент и бросает на обидчика молниеносные взгляды.

– Милочки, – пьяно смеётся тот, – милочки!

Раздаётся чей-то крик. Кто-то летит на пол. Кто-то кого-то побил.

Фуксы испуганно смотрят по сторонам:

– Что будет?

Но всё идёт по-старому. Минутное смятение потонуло в общем гомоне, смуте, безобразии «Седана»… Двери визжат и хлопают. Врывается холодный пар и окутывает облаком «седанцев».

Входят новые лица.

Студент с двумя женщинами в платочках.