Ступени жизни

«Ранен Ленин. И кажется, серьезно, жизнь его в опасности.

Об этом объявил нам сегодня Стеснягин, пришедший на работу в легком чесучовом костюме, объявил громко и чуть ли не торжественно, а потом, когда мы остались как-то вдвоем, добавил еще слова, которые мне не хочется повторять.

Сказал он их мне, как человеку своей среды, сыну священника, во взглядах которого не сомневался, и потому, видимо, считал, что я тоже должен обрадоваться этому известию. А на меня эти слова произвели совсем не то впечатление, которое он ожидал, да и не только он — и я сам. У меня точно оторвалось сердце.

Я даже сразу не понял это. Сначала я почувствовал простую человеческую жалость — вот человек падает, истекает кровью. Но вдруг — именно вдруг, вмиг! — меня точно обожгла искра: кто падает и кто истекает кровью?! Какой человек? И в круговороте взбудораженных мыслей у меня выплыло имя Петра, да, того Петра, который смелой и сильной рукой вздернул когда-то на дыбы скользившую над бездной Русь. И теперь… Ведь и теперь Ленин перевернул русскую жизнь, видимо, до самого дна и сделал рискованнейшую операцию над ее исстрадавшимся телом. Я еще не все понимаю, но я почувствовал какую-то близость к этой могучей фигуре.

Да, Ленин велик! Его могучий как теоретический, так и практический ум много способствовал той организационной творческой работе, которую совершила советская власть за какой-то год. Для нашего интеллигентского сознания, правда, эта власть в чем-то неприемлема, потому что она попирает какие-то святые принципы, которыми жила интеллигенция. Но большевизм на все это сказал: нет!

Существует одно — благо трудового народа всего мира. И не только благо в смысле сытого существования. Пролетариат должен перестроить всю жизнь. И этому не должна препятствовать ни нация, ни сопротивление какой-то враждебной части народа. Все должно быть принесено в жертву этой большой идее.

И момент такой. Мировой капитализм в своем самоистреблении дошел до такого озверения, что все слилось в одну кучу, и нет исхода из этой кошмарной, все еще продолжающейся, уже без нас, человеческой бойни. Капитализм создал такие условия мировой жизни, что выхода из создавшегося конфликта нет.

Одним словом, мировая революция неизбежна. Теперь я в это верю. Иначе и не должно быть!

Странно, почему-то я здесь, в Медыни, начинаю переосмысливать все мои былые ценности в области политики».