Ступени жизни

Вот фотографии: Демьян Бедный, Безыменский и Бруно Ясенский в одной из шахт метро, Вс. Иванов, Л. Авербах, Б. Лапин и К. Горбунов беседуют с рабочими Метростроя, вот Вера Инбер и начальник Метростроя П. П. Ротерт.

А вот моя методразработка — «В помощь активу «Истории метро» — как вести дневник? «Здесь, как во всей работе по истории заводов, сама масса, творящая жизнь, обобщает свой собственный опыт, собирает и фиксирует его. Поэтому ведение дневников, концентрирующих производственный и политический опыт строителей метро, на данном этапе имеет особенно большое значение». И дальше — круг вопросов, охватываемых дневниками: партия и ее ведущая роль, роль инженера, лицо комсомола, интернациональные моменты, женщина на метро, быт и культура, метро строит вся Москва, метро строит весь СССР.

А вот и сами дневники, разные, всякие — и сухие до протокольности, и лирические до вычурности, литературной красивости и фальшивого энтузиазма («…в глазах наших искры затаенного смеха… этот смех прорвется в неистовый хохот веселья, в лихую пляску под гармошку, в звучную разливающую радость песню, если мы победим. А мы победим…»).

А вот дневники и серьезные, аналитические, отражающие характеры и общественные отношения людей, — дневники Савушкина, Акимова, бригадира бетонщиков Трушина и особенно очень обстоятельный дневник уже не молодого, вдумчивого человека, участника Гражданской войны, заведующего компрессорной станцией шахты № 18 М. Бондарева.

Вот он присматривается к молодому инженеру Вовикову. Сын кузнеца, он работал слесарем в депо, ездил в поездах помощником машиниста, попал на учебу, выучился на инженера-механика, имеет диплом, на метро работает третий год, выполнял ряд ответственных заданий по установке кранов, лебедок и других механизмов, «Но порой его из-за чрезмерной откровенности затирали, — замечает М. Бондарев, — и не пойму я, в чем тут дело». Он начинает присматриваться, изучать и видит, что затирает Вовикова директор цементного завода № 2 Шемет.

«А напрасно, — замечает он в своем дневнике. — Из Вовикова может выковаться хороший специалист: работает он с энтузиазмом, если нужно — и несколько ночей не спит, засучив рукава сам работает вместе с рабочими, слесарями, он на работе в ряду с ними, и они его любят».

А кто такой Шемет?

«Очень плохая черта у Шемета, — читаю я в дневнике Бондарева, — он много вам пообещает, но очень мало сделает и мало дает для того, чтобы можно было сделать ту или иную работу, а потом приедет, нашумит, накричит, поругает и уедет. Конкретных указаний, помощи, плановости в работе у него нет… Он, правда, везде побывает, везде погоняет, даст хорошую взбучку, не разбирая, заслужена она или нет, много пообещает, но ему мало верят и руководители и заказчики, потому что он не выполняет своих обещаний».

А вот Харитон Михайлович Шмидт, инженер, строитель станции «Кропоткинская» (тогда она называлась «Дворец Советов»). Из всего многообразия людей, с которыми сталкивала меня «История метро», он мне как-то особенно полюбился, и я, в конце концов, написал о нем очерк, напечатанный тоже в одном из номеров «Истории заводов».

На строительство метро он приехал с Днепростроя, где работал инженером под руководством П. П. Ротерта, ставшего теперь начальником Метростроя. Была осень 1931 года. Управление занимало тогда две небольшие комнаты в доме № 3 по Ильинке, а в остальных выселяемые учреждения перевязывали тюки своих дел. В комнатах пусто и неуютно — столы плохенькие, залитые чернилами, шкафов совсем не было, в углах стояли рулоны бумаги. Шмидт понимал, что эта внешняя неустроенность отражала сегодняшний день строительства. Метрострой только организовывался, и Шмидт был рад, что попал к самому началу. Но начало это рисовалось ему другим — он будет, конечно, строить тоннели и что-то еще, чего он сам в точности не ведал, ясно было одно, что специалистов этого дела, по существу, не было. Кое-кто бывал за границей, видел метро, другие просто интересовались, кое-что читали о нем, но не знали, как приступить к делу. А третьи и вообще не представляли того, что и как они собирались строить.

Плохо представлял это и Шмидт, но никак не сомневался в том, что метро у нас будет и сам он тоже не лыком шит.

— Сделаем!