Суассонская девка

Следующим же утром я столкнулся в полутемном коридоре с Поппеей, выходящей из господской спальни. Я ни разу не видел ее после того памятного базарного дня. И теперь я не зная, как себя с ней вести, постарался побыстрее проскользнуть мимо, прижимаясь к стенке. Но Поппея, притормозила меня, выбросив, как шлагбаум полную белую руку. Отечность носа прошла полностью, фингал тоже рассосался бесследно, и выглядела она, надо признать просто изумительно.

— Ты что здесь делаешь?! Что ты делаешь в моем доме, старый козел?! Говори! — И вдруг влепила мне звонкую пощечину.

— Я спешу на работу, госпожа Поппея! — Попытался я погасить конфликт.

— А кто пустил тебя в мой дом, ублюдок?! — Поппея снова замахнулась для удара, но я сумел поднырнуть под ее руку и проскочил мимо на лестницу. Сзади слышался довольный хохот. До чего же приятно слышать ее смех, даже злорадный и издевательский!

Выскочив на крыльцо, я остановился, приходя в себя. Поппея выше меня на голову, сильные плечи, накачанные годами тяжелого крестьянского труда — хотя, кто знает, был ли ее труд крестьянским, с такой комплекцией она могла и молотобойцем работать. От удара у меня гудело в голове и двоилось в глазах, к тому же я прикусил изнутри щеку, но это ладно. Непонятно, чего это она на меня так взъелась. На базаре я, конечно, понаглел, но ведь она сама начала, и потом, прошло уже почти две недели, могла бы и забыть уже.

Ладно, переживу. Постараюсь пореже попадаться ей на глаза. Все равно в дом я хожу только спать да обедать. На кухню, где кормят прислугу, она не заглядывает, а на второй этаж я поднимаюсь раз в день. И потом, жизнь потихоньку налаживается, если все пойдет нормально, мои возможности будут возрастать и расширяться, и я придумаю, как себе помочь. Хозяин явно не дурак, дорожит ценным имуществом в виде толкового раба, свою выгоду не упустит, а уж я постараюсь, чтобы от меня выгода была. И зря мне втирали в школе о неэффективности рабства, типа, раб не заинтересован в результатах своего труда. Еще как заинтересован! Если не тупой вконец, и не хочет всю жизнь оставаться в роли моего друга Терция. Решив таким образом отложить разгребание проблем до лучших времен, я пошел к плотникам, которые уже вовсю шуршали на месте будущей типографии.

Вопреки моим советам о строительстве капитального сооружения, на первое время для типографии решили устроить простой навес. То, что бумага боится сырости, хозяина не волновало. Пока погода стоит, а там видно будет. Сооружение сооружения, поэтому много времени не заняло. Строители врыли в землю несколько столбов, бросили сверху чуток жердей, накидали на жерди солому, и к вечеру избушка Ниф-Нифа была готова.

На следующий день мне в помощники мобилизовали группу рабов и вольнонаемных работников, и бумагоделательные дела вскоре пошли гораздо веселее. Понемногу придумывались маленькие производственные хитрости и внедрялись небольшие изобретения. Измельчение, отжим, раскладка, выравнивание, сушка — каждая нехитрая операция совершенствовалась, особенно часто в первое время, и мы выдавали стране угля, то есть Минацию бумаги, такой же серой или желтоватой, как прежде, но уже гораздо тоньше и глаже. Через неделю выработка выросла до восьмидесяти листов за пятнадцатичасовую смену, а я, набравшись храбрости, напросился на прием к Минацию с предложениями по улучшению благосостояния моих подопечных.

— О чем ты хотел поговорить? — Минаций оценил производственные успехи моей бригады и был настроен ко мне вполне доброжелательно. Я попытался этим воспользоваться, осторожно и аккуратно, чтобы не взорвать привычную рабовладельцу картину мира.

— Я хочу, чтобы ты, господин Минаций, получал больше выгоды от твоих работников, делающих папирус, и прошу для этого изменить оплату их труда.

— Сколько мы платим им, Порций?

— Рабам не платим совсем, а крестьянам динарий в два дня. Еще весной нам пришлось бы платить динарий в день, но после того, как алеманы разорили край, крестьяне голодают и согласны на любые условия.

— Что ж, это справедливо. Зачем платить больше, если они готовы работать и так. Да, это справедливо и выгодно. А ты, Гиппопотам считаешь, что можно платить еще меньше?

— Нет, напротив, я хочу сказать, что работникам надо добавить зарплату, если они работают лучше…

— Добавить зарплату?! И где же здесь моя выгода!

— Выгода в том, что они будут работать лучше, если…

— По-твоему, они плохо работают?

— Нет, работают они хорошо…

— Если они могут работать лучше, значит, они работают плохо! — Снова перебил меня Минаций, никак не позволяя растолковать ему преимущества сдельной оплаты труда. — А знаешь, как сделать так, чтобы они работали хорошо? Просто заставить их! Бить бездельников кнутом, особенно рабов, а ленивых крестьян гнать в шею, желающие на их место найдутся!

— Я говорю немного о другом, господин Минаций. Вот, например, один из рабов, Крат, предложил измельчать тряпье мельницами, а не в ступах. А другой, Терций, придумал выкладывать тесто не на железные листы, а на сетки, чтобы вода быстрее уходила из бумаги…

— Зачем ты мне все это рассказываешь?