Судьба

Медлить было некогда. Следовало подождать, пока «Скользкий пескарь» приблизится шагов на пятьдесят, однако Тайши ступила на поток воздуха и понеслась вперед. Она чуть не сорвалась. Ветер дул со всех сторон, и сразу стало ясно, что перепрыгнуть с корабля на корабль не удастся. В лучшем случае Тайши на полной скорости врежется в корпус и переломает кости, еще оставшиеся целыми. К счастью, отчаяние ее подхлестнуло, и Тайши на чистой силе воли достигла палубы «Белого корабля шесть два». И то едва не промахнулась. Она приземлилась на борт и спрыгнула на палубу.

Положив одну руку на рукоять Танца Ласточки, она приготовилась драться с численно превосходящим противником. Тайши надеялась, что остальные не станут медлить. Победить целую команду сложно. Она справится, но потом упадет от усталости. Однако, к удивлению Тайши, никто на нее даже не взглянул. Матросы и одетые в белое монахи толпились на носу, там, где была пробоина. Несколько человек явно ждали своей очереди спрыгнуть на судно, которое протаранило «Белый корабль шесть два». Никто не обращал внимания на военного искусника, который стоял на палубе с обнаженным мечом.

Тайши увидела Казу, стоявшего на крыше своего плавучего дома и отбивавшегося от монахов, которые наводнили палубу. Старик представлял собой внушительное зрелище. Неудивительно, что преследователям оказалось так легко подобраться вплотную и проникнуть на борт. Каза протаранил баржей монашескую джонку не только для того, чтобы остановить «Белый корабль», но и чтобы отвлечь противников от Тайши и дать ей время на поиски Цзяня.

Даже несмотря на его преклонный возраст, мало кто из военных искусников владел боевым посохом так ловко, как мастер Хуту. Его движения были чистой поэзией, а длинный сверкающий посох казался не только продолжением тела, но и любимым партнером в жестоком танце. Этот посох под названием Летняя Радуга блестел как солнце, описывая длинные круги, вычерчивая восьмерки и крутясь, словно цветочные лепестки на ветру. Легендарное оружие сгибалось и пружинило, точно разящая змея; оно мелькало в воздухе вокруг мастера Хуту, как будто подзадоривая противников подойти ближе. Когда же они отступали слишком далеко, Каза сгибал Летнюю Радугу, превращая ее в лук, и осыпал их ливнем стрел.

Старый мастер уже получил несколько ран – грубая рыбацкая одежда была окровавлена и липла к телу. На голове тоже виднелась кровь. Тайши не знала, пострадал ли он от столкновения или в бою. Казу окружили, и вряд ли он бы смог еще долго удерживать наседающих монахов.

Тайши не позволила бы другу пасть в одиночку. Она схватила Танец Ласточки, сделала шаг, другой, а затем понеслась, как стрела, выпущенная из лука. Танец Ласточки с шипением покинул ножны, когда она обрушилась на кучку монахов с яростью Паланты Со – богини странных курьезных побед. Ну или с яростью встревоженного и разгневанного мастера.

Большинство толкавшихся на палубе людей были юные послушники, слишком наивные и несведущие, чтобы погибнуть, как воины, а остальные – просто ревностные дуралеи. Танец Ласточки начал расшвыривать монахов. Тайши держала клинок плашмя и щадила противников. В любом случае Фаузан был прав. Убить дурного монаха не считалось недопустимым, но в целом на это смотрели неодобрительно. Уничтожение целой команды легло бы неизгладимым пятном на ее бессмертную душу.

И потом, даже если Тайши не рубила лезвием, это не значило, что ее удары не причиняли боли. Уже пять человек упали без сознания. Столько же свалилось с палубы или было сброшено в темные воды порывом ветра. Погибли они или выжили, Тайши не знала и не беспокоилась. Пусть себе тонут. Ее милосердие простиралось лишь на то, чтобы не наносить смертельных ран.

И она вовсе не относилась милосердно к тем, кто на нее нападал. Тайши отступила в сторону, чтобы избежать размашистого удара лопатой, и отсекла одному из монахов руку по локоть. Она продолжала двигаться, уклоняясь, пригибаясь и изворачиваясь, к носу корабля, как вода, которая течет с горы в низину.

Большинство противников были вооружены лунными лопатами – короткими, тяжелыми, в умелых руках смертельно опасными, но по большей части нелепыми. В далеком прошлом лотосовая секта захотела завести особое оружие, и их тщеславие породило эту глупую штуковину. Тайши никогда не понимала, почему лунной лопате придали именно такую форму. Изогнутый силуэт без нужды утяжелял оружие, ограничивая его в досягаемости. Рубить мешали луковицеобразная форма и смещенный центр тяжести; орудовать лунной лопатой как топором тоже было сложно, особенно концом лезвия, который имел все шансы застрять в кости. Тот, кто придумал эту вещь, очевидно, ставил форму выше сути. Да и форма-то выглядела нелепо. Тайши хмуро взглянула на ближайшего монаха, вооруженного двумя лунными лопатами. Владеть скверным оружием плохо, но еще хуже – владеть двумя.