Судьба

В такие минуты Сали была рада, что рядом ехал Хампа. Она почти убедила его остаться дома. Всеми своими умениями Хампа гораздо лучше служил племени, особенно теперь. Он, впрочем, настоял на том, чтобы поехать с ней. Он умолял, угрожал, бросался к ее ногам. Сначала он сказал: «Место ученика – рядом с наставником». Потом: «Кто-то должен тебя прикрывать». Потом: «Если ты уедешь, я последую за тобой». И наконец, сквозь неразборчивое бормотание и слезы: «Пожалуйста, наставница, не уезжай, я без тебя не могу!» Он пригрозил, что уморит себя голодом, если Сали не передумает. Хампа был исключительно верен.

– Валяй, помирай, – сказала она. – Будет одним ртом меньше.

В конце концов Хампа добился своего.

Сали велела ученику поторопить Даэвона, который снова отстал. Они достигли края крутого утеса, с которого была видна маленькая ледяная бухта. Затаив дыхание, Сали посмотрела на длинный деревянный пирс, вдававшийся в ярко-синие воды Подлинной Мерзлоты.

– Это сигнальный костер, – сказал Даэвон, указывая на огромную каменную чашу, расположенную на верхушке небольшой пирамиды рядом с пирсом.

Маленький отряд поехал по узкой тропе, которая тянулась вдоль стены бухты. Даэвон слез с лошади у подножия сооружения и стал пробираться к чаше. Сали развернулась и объехала пирамиду, внимательно разглядывая бухту и груды валунов на берегу. Они уже несколько дней не видели ни души, но Сали дожила до своих лет именно потому, что не теряла бдительности.

Даэвон вскоре добрался до чаши и вытащил металлический стержень в полруки длиной. Он щелкнул этим инструментом, носившим название «огненная ветвь», и появились язычки пламени размером с ноготь. Даэвон подкармливал огонь, пока тот не взвился над краями чаши. В ясное синее небо поднялся столб дыма.

Сали позволила усталой лошади лениво рысить вокруг пирамиды, отчасти чтобы не прозевать возможное нападение, но в основном – чтобы дать кобыле остыть после долгого путешествия. Она проехала уже четверть круга, когда увидела, что из снега торчит нечто странное.

Сначала Сали решила, что это две скрюченные ветки, но, присмотревшись, поняла, что это неподвижные руки. Затем она заметила ноги и наполовину засыпанное снегом лицо. Второй замерзший труп Сали обнаружила в нескольких шагах от первого, а потом и третий. Видимо, некоторое время назад тут случилась стычка – скорее всего, разбойники подстерегли торговцев, ожидавших баржу. Проигравшим предстояло провести вечность в снегу.

– Какая странная ветка торчит из сугроба, – заметил Хампа, пригляделся и шарахнулся. – Фу! Это рука.

Сали оглянулась и указала под ноги.

– Не наступи сам и смотри, куда ступает лошадь. Сейчас не лучшее время, чтобы сломать…

Возможно, причиной был ветер, или от слепящей белизны ее подвело зрение, но Сали показалось, что торчавшая из снега рука сжала пальцы… и вот опять. Во второй раз Сали уже не усомнилась.

– Хампа, назад, – велела она, берясь за кнут, и крикнула: – Даэвон!

– Подожди, – Даэвон перегнулся через край чаши. – Кто-то смешал масло с водой.

Труп моргнул, а потом затрясся, разбрасывая снег. Сали без особого стыда признала, что чуть не свалилась с лошади от испуга, увидев, как мертвец поднимается. Пламя меж тем взвилось в воздух. Косой столб дыма становился все толще, марая безоблачное небо.

– Теперь сойдет, – сказал он, помахивая в воздухе огненной ветвью. – Если с баржи не увидят сигнала, я уж и не знаю, как их привлечь. Сейчас спущусь…

– Стой там! – закричала Сали. – Ни шагу!

– Что случилось? О… – И Даэвон в ужасе взвизгнул. – Ты не говорила, что здесь водятся живые мертвецы!

В землях Чжун крестьяне рассказывали детям о ходячих мертвецах, чтоб ребятишки не убегали далеко от дома. Сали наблюдала за тем, как труп сгибает локоть и шею, словно разминая суставы…

– Бросок Гадюки, – прошипела женщина, как будто рот у нее не вполне оттаял, и вынула короткие, как кинжалы, трезубцы, под названием «железные линейки». – Мы уже заждались.

Привычка не подвела Сали. Она действительно угодила в засаду. Из-под снега поднялось еще несколько «трупов». Нападавшие носили маскировочные костюмы из обрывков белого и бурого меха, соединенных кусочками закаленного на огне ониксового дерева. Сдержанные движения и боевая стойка выдавали уроженцев северных катуанских племен. Трезубцы тоже служили подсказкой. Это оружие предпочитала известная секта военных искусников, которые полагались не на силу, а на ловкость.

Это были не живые мертвецы, а кое-кто похуже – подлые негодяи, лежавшие в засаде.

Женщина выбросила руку вперед, и трезубец полетел в Сали. Та кнутом отбросила трехконечный кинжал в сторону, а затем спрыгнула с лошади и приземлилась на ступеньку пирамиды. Сали перебежала на другую сторону, снова прыгнула, уклонившись от нового броска, развернула кнут и дала сдачи. Заостренный наконечник разбил щит на руке у головореза.