Судьба адмирала Колчака. 1917-1920

Самое конкретное обвинение предъявил генерал Жанен. В докладе французскому военному министру в июне 1920 года он написал, что британцы «поставили» Колчака, так как им нужно было «собственное правительство», которое предоставило бы им экономические концессии в Туркестане. «Англичане вместе с группой русских офицеров-монархистов, – продолжал Жанен, – организовали государственный переворот, последствия коего оказались гибельными для Сибири». В своих мемуарах, опубликованных на чешском языке в 1923 году и на французском (в несколько ином варианте) пять лет спустя, Жанен утверждал, что генерал Нокс провел необходимую подготовку в конце октября, когда находился в Омске, и что один из офицеров Нокса, капитан Стевени, принимал участие в детальном планировании переворота. Аналогичные, но менее подробные обвинения появились в книгах, написанных Нолансом, послом Франции в России. Советские пропагандисты – и в меньшей степени советские историки – использовали эти свидетельства в своих целях.

По чистой случайности установлены некоторые факты. Кроме полковника Уорда и офицеров его батальона 16 ноября накануне переворота в Омск вместе с Колчаком вернулись еще два члена военной миссии: полковник Дж. Ф. Нилсон и капитан Л. Стевени. Их разместили в железнодорожном вагоне на площади за зданием Ставки. Дабы облегчить острую нехватку в помещениях, от станции к этой площади провели железнодорожную ветку, заставили вагонами и получилось своего рода общежитие.

И Нилсон, и Стевени говорили по-русски, последний – свободно. Их основной обязанностью было знать обо всем, что происходило в городе, то есть о политической и военной ситуации, и оба они знали то, что было известно всем остальным в Омске: Директорию могут свергнуть в любой момент. Однако ни один из них не водил близкого знакомства ни с кем из бесчисленных противников Директории, да и в любом случае вряд ли русские заговорщики доверились бы иностранным офицерам любой национальности, тем более подчинились бы им. Даже предположение о том, что люди, стоявшие за переворотом, получали хотя бы косвенные указания от британской военной миссии, опровергается непреложным фактом. Десятью днями ранее, перед отъездом из Омска во Владивосток на встречу с Жаненом, генерал Нокс доложил в Военное министерство: «Правые элементы подстрекают Колчака к совершению государственного переворота. Я сказал ему, что любая подобная попытка в данный момент была бы роковой».

Известие об арестах принес в вагон британской военной миссии молодой русский офицер, прежде храбро сражавшийся во французской армии[25]. Это случилось 18 ноября в 7 часов 30 минут утра. Стевени оделся и прошел в Ставку, где новости были с радостью подтверждены. Когда возбуждение спало, объявили, что верховный правитель официально посетит высших представителей Антанты, начиная с французского верховного комиссара М. Реньо, чей поезд стоял на одной из веток недалеко от вокзала примерно в 3 километрах от центра города. Нилсон случайно оказался в Ставке, когда Колчак в британском мундире с русскими адмиральскими эполетами собрался уезжать. Колчак предложил Нилсону подвезти его, и Нилсон приглашение принял, а французы по-своему истолковали сей факт: верховный правитель впервые после переворота появился на публике вместе с серым кардиналом в хаки. Присутствие Мидлсекского полка у стен Ставки придавали этой интерпретации еще большую правдоподобность. Однако британские войска были расквартированы в прилегающем здании, и на самом деле их бдительность диктовалась благоразумием: в той ситуации в любой момент можно было «ожидать каких-нибудь крупных и серьезных событий».

На следующий день Нилсон доложил генералу Ноксу во Владивосток основные факты прихода Колчака к власти и охарактеризовал случившееся как «абсолютно честную попытку навести порядок». Такую же точку зрения выразила и газета «Таймс», чей проницательный корреспондент Дэвид Фрейзер находился в штаб-квартире полковника Уорда, когда того посетил Колчак после визита к Реньо.

На этом этапе поведение Нилсона по неизвестным причинам подверглось сомнению, но не в Париже или в Москве, а в Лондоне. 28 ноября Нокс послал из Владивостока в Военное министерство директиву: «Британские офицеры или британские войска ни в коем случае не должны принимать никакого участия в любых операциях или движениях политического характера».