Судьба — это мы

К человеку она идет с открытым сердцем, не пряча истоков, сердечных толчков, которые побудили к созданию новеллы, очерка. К примеру, в авторском вступлении к очерку о Владимире Иосифовиче Солуянове Татьяничева сообщает, что впервые услышала о своем будущем герое на читательской конференции по известной книге Б. Полевого «Повесть о настоящем человеке». Один молодой железнодорожник заявил в своем выступлении, что подвиг летчика Маресьева «при всей его исключительности не является пределом мужества», что для него лично пример высокого героизма — жизнь В. И. Солуянова. Разве она могла пройти мимо? Нет.

В очерке Людмила Татьяничева никогда не ограничивается констатацией фактов. Она и сама размышляет и дает размышлять своим героям.

Мне запомнилось, к примеру, ее выступление в дискуссии, начатой газетой «Вечерняя Москва» по письму одного из читателей. «Что такое производственная тема в современном преломлении?» — ставил вопрос этот читатель{52}. Первой ему ответила прозаик Антонина Коптяева, затем слово взяла Людмила Татьяничева{53}.

Раскрывая свое отношение к термину «рабочая», «производственная тема», поэтесса, как философ, аналитик, выделила главные, опорные мысли. Во-первых, труженик — основа нашего бытия, подлинный герой времени; во-вторых, свободный творческий труд на благо общества, на благо страны и собственное в том числе — по-настоящему красив; в-третьих, усложняется техника, результаты труда коллектива все больше зависят от вклада каждого — вырабатывается психология коллективиста, растут профессиональная грамотность и общая образованность, слагаемые интеллигентности; рабочий-интеллигент — новый социальный тип.

Вывод поэтессы короток, емок и убедителен: литераторы, если они ставят перед собой задачу писать о современнике, должны не просто воспевать людей труда. Духовный мир сегодняшнего рабочего настолько многообразен, что художнику надо глубоко проникнуть в специфику того или иного труда и знать «подробности текущей жизни героя», как говорил Ф. Достоевский. Одни творческие командировки, — подчеркивает Людмила Татьяничева, — не могут дать знания этих «подробностей». «Рабочая тема должна стать писательской судьбой».

Рабочий человек, как и всякий иной, к примеру, артист, конструктор, художник, писатель, — считала она, — проявляет себя наиболее полно и ярко в своем деле, в работе. Но интересна ли, зрительна ли крайне нужная обществу работа маляра, слесаря, токаря, швеи, ткачихи? Элемент творчества, первооткрытия тут весьма невелик. Публицисту нужно познать и полюбить именно эту профессию, чтобы приковать к тому, кто ей владеет, внимание читателя. Куда проще живописать профессии модные, окруженные романтическим ореолом, или престижные, или, наконец, новые, не известные широким массам!

Искусство публициста как раз в том и состоит, чтобы преодолеть общественное предубеждение. Швея? Маляр? Токарь? Разве это интересно? Да, интересно. Да, и в этих профессиях — бездна возможностей для проявления личностных свойств, для творчества. И главное — они позарез нужны стране, которая строится, которая стремится поднять благосостояние трудящихся. Песни — хорошо. И танцы — хорошо. Но не ими закладывается материальная база коммунизма. В каждом очерке, в каждой статье мысль ее, как стрела из лука, была направлена на общественное благо, на защиту общественных интересов. И эта мысль никогда не была прямолинейна, оголена. Поэтесса горячо убеждала читателя, что в современном мире гражданская активность или безразличие каждого человека куда более остро связаны с общей нравственной и социальной средой, чем прежде, что для достижения новых качественных результатов нужны немалые общественные усилия, нужна постоянная, неостановимая борьба с инерцией, с нравственным косноязычием, с успокоительной мимикрией благополучия. Но делала это без навязчивости, образно, остроумно, приводя убедительные, доходчивые примеры, факты, житейские истории.

…Вернемся на несколько минут в сороковые годы, когда Людмиле Татьяничевой, сотруднику «Магнитогорского рабочего» приходилось выступать в газете едва ли не ежедневно. Заметки, информации, письма, отчеты — обычная работа газетчика. Но полистаем подшивки и увидим, что и в обычной газетной текучке, в сутолоке событий жизни города и стройки, которые требовали сиюминутного отражения, она находила возможность как бы приостановиться, задуматься над жизненными обстоятельствами, выковывающими недюжинные характеры и самобытные судьбы. И это о них, таких людях и таких судьбах, ее первые очерки и рассказы: «Друзья», «Анастасия Гончарова», «Мать»{54}.

Ей же было поручено вести и театральный раздел газеты. В подшивках за эти годы мы обнаружим отзывы Татьяничевой о спектаклях местного драматического театра. Упомянем хотя бы рецензии на премьеры 1941—1942 годов: «Гавань бурь» (по пьесе О. Бальзака), «Безумный день, или Женитьба Фигаро» П. Бомарше, «Коварство и любовь» Ф. Шиллера, «Весна в Москве» В. Гусева…{55}