Судьба гнева и пламени

– Большинство здешних женщин готовы сговариваться, убивать и переступать через себя, лишь бы оказаться на твоем месте, пусть это даже и фарс.

– Я не такая, как большинство. Меня не интересует роль королевы. И, кроме того, Зандер любит послушных женщин, помнишь? Я даже не могу притворяться такой.

– Зандеру нужна вовсе не такая женщина. – Она пожимает плечами. – Как бы то ни было, я не думаю, что мой брат ненавидит тебя и поныне. Кажется, он начинает отделять это воплощение от предыдущей версии. – Анника указывает на что-то впереди нас. – Вот он. Нимфеум.

Я изучаю каменный павильон и его нетронутое окружение – полоску тщательно ухоженной лужайки, обрамленную с трех сторон высокими кедровыми изгородями, но в остальном здесь нет ни кустов, ни цветочных клумб. Открытая структура постройки напоминает мне склеп на кладбище: в четырех углах стоят столбы с резными изображениями Судеб, а в центре – простой камень прямоугольной формы, примерно семь футов в длину, два фута в ширину и фут в высоту. Задняя часть закрыта стеной, украшенной замысловатым закрученным узором.

– Это он?

– Ты кажешься не впечатленной.

– Я просто ожидала чего-то… другого.

Я ступаю на основание. Это не священный сад. Больше похоже на открытую гробницу. Весьма небольшую. Сомневаюсь, что здесь могут поместиться хотя бы пять человек. И где же нимфы, якобы сосланные сюда?

Мелодичный смех Анники нарушает тишину.

– Как и большинство.

Над камнем – возможно, над алтарем? – есть круглое отверстие в крыше.

– Дабы позволить свету кровавой луны сиять, – объясняет Анника, следя за моим взглядом.

Чтобы светить на камень.

Я прижимаю руку к его прохладной гладкой поверхности. Этот камень хочет Малакай? Его невозможно просто «украсть». Он, должно быть, весит несколько тонн.

– Ты не поверишь, сколько потомков было зачато на этом месте.

Я убираю руку, заслуживая ее смешок. Меня осеняет.

– Когда Вэнделин сказала, что люди приходят в нимфеум, чтобы получить благословение, она имела в виду…

– Они должны взять камень и пройти через акт зачатия на нем, да. Так и рождаются дети. Тебе что, требуются уроки по этой теме? Уверена, мой брат был бы рад все тебе объяснить, – поддразнивает Анника.

– О, не сомневаюсь, – издеваюсь я. – Но прямо здесь… Все же открыто. Да еще и по очереди.

Вэнделин сказала, что сотни бессмертных просят использовать нимфеум в каждый Худэм. Я изучаю длинный путь, что привел меня сюда. Очередь оттуда, где все они выстроились?

– Их стремление к размножению перевешивает потребность в уединении. И, кроме того, какое это имеет значение? Мы предполагаем, что нимфы в любом случае каким-то образом наблюдают за процессом. Они известны как истинно дьявольские существа.

– Илорианцы странные, – бормочу я, обходя алтарь.

Но слова Анники текут по моему позвоночнику, словно ледяная вода. Она сказала, что они должны взять камень.

Я должна взять камень в нимфеум.

Это Софи имела в виду? Ввела ли она меня в заблуждение своим выбором слов? Достать этот камень для Малакая означает возлечь с каким-нибудь илорианцем и пройти странный ритуал? В ходе которого будет зачат ребенок? Неудивительно, что она не уточнила подробности. Во мне вспыхивает гнев, едва я понимаю, что меня, вероятно, жестоко обманули. И если уж она солгала об этом, то о чем еще?

– Тебя что-то беспокоит? – спрашивает Анника.

Я хмурюсь, а после пытаюсь придать лицу обычное выражение, фокусируясь на каменном алтаре и том немногом, что мне известно об этом нимфеуме. В воздухе витает жуть множества веков и бесчисленных нерассказанных историй.

– Вэнделин сказала, что Фаррен пришла сюда, чтобы открыть дверь для Малакая.

– Ты весьма проницательная ученица, – усмехается она, но затем указывает мне за спину. – Это дверь.

Я изучаю каменную стену и странный алфавит, вырезанный на ней в виде закрученного узора. Для чего-то столь древнего оно сохранилось так, будто было выгравировано только вчера.

– Что это за язык?

– Язык нимф. Мы не можем это прочитать. Никто не может, даже заклинатели. Поверь, они пытались.

Буквы странные, ничего подобного я никогда раньше не видела: смесь изгибов, завитков и кругов, одни сходятся, другие расходятся. Ни один из них не линеен. Повинуясь импульсу, я провожу кончиком пальца по надписям.

Слабый женский смех звенит у меня в ушах, словно принесенный ветром.

Я с любопытством хмурюсь и просматриваю узор. Снова эхо смеха – высокий, игривый хохоток, как в ответ на щекотку. К нему присоединяются другие.

– Ты слышишь это?

– Что? – спрашивает Анника.

– Ваше Высочество, – шепотом прерывает Элисэф. – К нам гости.

Мы с Анникой одновременно оборачиваемся и видим, как Сирша целеустремленно направляется к нам по тропинке, в окружении стайки из четырех прихлебательниц.

Мое разочарование нарастает. То, что я слышала, не было чем-то потусторонним. Это были они.

– Как раз то, что нам нужно, – бормочет Анника, выходя из нимфеума. Я иду за ней, мой пульс учащается. Зандер сказал мне держаться подальше от Сирши. – О, ну надо же. Мы только что говорили о вас.