Судьба гнева и пламени

Дантрин выглядит как рыба, задыхающаяся на суше.

– Но вы, конечно, понимаете, что я имел в виду…

– Элисэф, не мог бы ты возместить лорду Дантрину его хлопоты?

– Да, Ваше Высочество. – Он достает из-под мундира мешок с золотыми монетами и кладет на стол красивую стопку. – Я считаю, этого должно быть достаточно.

Мой желудок скручивается при мысли, что я фактически покупаю беременную женщину и ее двоих детей, но, если это означает, что они станут свободны от этого человека, я сделаю это с высоко поднятой головой.

– Извините, я не расслышала вашего имени.

– Грейсен.

Она выглядит так, будто ее ударили по лицу и шок еще не прошел. Я пытаюсь успокоить ее нежной улыбкой.

– Грейсен, один из моих стражей сопроводит вас и ваших детей в мою карету, где вы сможете меня дождаться. Мне нужно еще кое-что сделать, но там вы будете в безопасности.

Грейсен не стоит на месте ни секунды.

– Мика! Лилу! – быстро говорит она.

Две копны кудрявых каштановых волос появляются из-под стола, у обеих пара голубых глаз, широко распахнутых и растерянных.

– Вы забираете ее сейчас? – Лицо Дантрина наполняется возмущением. – Но сейчас же начало ярмарки. Кто будет работать за моим столом?

– Мне казалось, вы способны и сами это сделать. У вас отлично получится. На самом деле, знаете, вы меня убедили – я бы хотела взять еще парочку яблочных пирогов. – Я киваю Элисэфу, который тут же добавляет к стопке еще одну монету. – Думаю, на это мы сможем купить столько пирогов, сколько способно поместиться в детских ладошках. Верно?

Какую бы гадость ни хотелось сказать Дантрину, он бросает быстрый взгляд на солдат позади меня и на толпу и одумывается. Затем кивает Грейсен и презрительно на нее смотрит. Она входит в палатку, берет по два пирога и вручает каждому ребенку, а затем снова уводит их от стола.

– Все вещи при вас? – тихо спрашиваю я.

Она кладет руки на плечи своих детей и смаргивает слезы.

– У меня есть все, что мне нужно, Ваше Высочество.

Рот Мики занят пирогом, пока один из моих стражей уводит их.

Я поворачиваюсь к мерзкому хранителю, чья челюсть сжата так сильно, что кажется, будто его зубы готовы вот-вот сломаться.

– Было приятно познакомиться с вами. Мы с королем обязательно посетим Фрейвич в следующий раз, когда у нас будет такая возможность. Я бы хотела увидеть эти драгоценные яблоки, которые вы так яростно охраняете.

Его глаза вспыхивают пониманием. Отлично. Но что-то мне подсказывает, что это наименьшее из его преступлений.

Мы идем дальше по переулку, следуя за Дагни, которая все время оглядывается на меня через плечо и сияет.

Но во мне кипит ярость. Трущобы, а теперь и эта ярмарка. Если не считать Портовую улицу, которая кому-то может показаться греховной, – а мне так хоть каким-то намеком на выбор, – мое первое впечатление об Илоре за пределами стен замка так же отвратительно, как и червивое яблоко.

– Ты видел, что он сделал с этим маленьким мальчиком? Малыш, наверное, голодал.

– Справедливое предположение.

– У этого ублюдка не должно быть земли или владений. Мы должны все забрать. Кто вообще ему что-то дал?

– Я думал, вы не заинтересованы в том, чтобы быть королевой, – бормочет Элисэф, и самодовольная улыбка касается его губ.

– Нет. Зандер может у него все забрать. Кто этот лорд Дантрин?

– Мелкий лорд из Фрейвича, городка в трех часах езды от Цирилеи. И отныне ваш новый враг.

– Я добавлю его в свою растущую коллекцию. – Но тут же внутри меня проскальзывает беспокойство. – Думаю, существует какой-то придворный этикет или протокол, который я только что нарушила.

– Да. Даже очень.

Я смущаюсь.

– Насколько Зандер разозлится на меня за это?

На лице Элисэфа мелькает таинственное выражение.

– Увидим.

* * *

Текстильный отдел ярмарки находится ближе всего к воде и весьма обширен. Ряды киосков предлагают одежду, сложенную стопками и висящую на веревках. Шелк, лен и хлопок развеваются на легком ветерке, напоминая мне простыни, сушащиеся на улице в летние дни. Тут сотни вариантов. Может быть, тысячи. Я бы и не знала, как выбрать.

К счастью, с Дагни и Одье я чувствую, что не буду участвовать в выборе, мне помогут.

– Я хочу увидеть ваши лучшие шелка и льняные ткани в самых ярких расцветках. Ничто меньшее не годится для Ее Высочества, – требует Дагни, вставая настолько высоко, насколько позволяет ее крепкое телосложение.

– Вся моя одежда самая лучшая. Мои шелка? Самые прекрасные. Белье? Отменное. Шерсть? Восхитительная. В это путешествие я взял с собой самые великолепные ткани. Ткань, которую запросила сама императрица Рошмира. Вы не найдете ничего подобного среди тех тряпок вон там.

Сикадорский портной – коренастый лысый мужчина, говорящий баритоном, театрально вращает рукой и не скрывает презрения к своим конкурентам.

– Ничто, кроме самой тонкой ткани, не должно касаться изысканного тела Ее Высочества. – Он делает еще один театральный поклон, давая мне возможность украдкой взглянуть на Элисэфа.