Судьба гнева и пламени

Я изучаю аристократов, сидящих за столом в виде подковы с кучей напитков и блюд, который стоит в тени эвкалиптовых и ивовых ветвей, чтобы лучше подражать им. Однако чем больше я вижу, тем меньше мне хочется иметь с кем-либо из них дело. То, как они размахивают кубками в воздухе, требуя, чтобы их наполнили, щелкают пальцами, подзывая, гавкают, когда слуги не несутся в ту же секунду…

И это не только некоторые, так делают все.

Одно дело играть подобную роль пару вечеров, но дольше? Я не смогу делать этого до конца своей жизни, особенно учитывая, насколько долгой она может оказаться.

Анника наклоняет голову, искренне заинтригованная моим ответом.

– Но они слуги. Что заставляет тебя так поступать?

«Все потому, что я родом из мира, где такое поведение неприемлемо», – хочется сказать мне. Да вот только это совсем не так. Думаю, я не могу ее винить. Если книги по истории и фильмы чему-то меня и научили, так это тому, что времена королей и королев действительно были такими. Конечно, тогда не было никаких «смертных и нетленных», но смысл тот же. Богатые и бедные. Дворяне и простолюдины.

И хотя общество, из которого я происхожу, эволюционировало, в нем по-прежнему существует социальное неравенство. И данный факт ошеломляет, когда ты оказываешься на улице, тайком проскальзывая на элитные вечеринки, чтобы своровать чужие драгоценности. Я видела, как щелкали пальцами и задирали носы, как к обслуживающему персоналу относились как к части интерьера, а не как к людям. Однажды я наблюдала, как богатый придурок довел девушку за барной стойкой до слез из-за того, что та добавила ему в напиток слишком много лимона, в то время как менеджер клуба простирался ниц, выражая свои соболезнования по поводу гнусной ошибки. Я видела достаточно, чтобы понять – если поместить под одну крышу слишком много людей с гигантским эго и дать им права, элементарная вежливость улетит в трубу.

К сожалению, смертным Илора повезло еще меньше, и лишние лимоны – наименьшая из их трудностей.

Так или иначе мне стоит получше следить за своим поведением, дабы не привлечь к себе больше внимания.

– Что здесь делает жрица?

Я смотрю, как женщина с жесткими седыми волосами останавливается у одного из входов в палатку. Те заклинательницы, которых я видела в святилище, уже в годах, самой молодой из них наверняка не меньше семидесяти. Сколько им осталось до момента, когда они станут непригодны?

– Она приманка. – Анника отрезает кусок мяса и, обмакнув его в желтую горчицу, с довольным стоном кладет в рот. – Низотавров привлекает магия заклинателей. Она пойдет с ними, чтобы выманить его.

У меня отвисает челюсть.

– Она согласилась на это?

Анника отмахивается.

– С ней все будет хорошо. Там будут десятки солдат, чтобы бороться с чудовищем. Зандер и Аттикус убили последнего без посторонней помощи.

Я скрываю гримасу кусочком сыра.

Кстати, об Аттикусе… Я разыскиваю командующего королевской армией – и, по-видимому, тайного любовника принцессы Ромерии – и нахожу его рядом с Эдли. Он хмурит брови, пока слушает лорда Кеттлинга. Что бы они ни обсуждали, именно Эдли ведет беседу, его челюсть напряжена, а губы шевелятся, выплевывая гневные слова.

Каким бы подозрительным ни был Зандер ко всем остальным, я бы хотела, чтобы он обратил внимание на самого очевидного кандидата. На того, кто больше всего выиграет от его смерти. На того, кто уже доказал, что готов забрать нечто, не принадлежащее ему.

Голубые глаза Аттикуса обращаются в мою сторону, будто он чувствует мой взгляд. Я отвожу его, но уже слишком поздно – принц понял, что я за ними шпионила.

– Ты знаешь, куда пошел Зандер? Его нет уже десять минут.

– Наверное, в королевский шатер, чтобы подготовиться к охоте.

Я кладу салфетку на стол.

– Пойду найду его.

– Поможешь ему одеться? Или раздеться? – дразнит Анника с полным ртом тушеных овощей. В ее глазах я вижу многозначительный намек.

– Между прочим, ты говоришь о своем брате, – напоминаю я ей и, удовлетворенно улыбаясь выражению ее лица, направляюсь к выходу.

– Ваше Высочество. – Служанка-мышка появляется с маленькой тарелкой в руке, неся сладкий яблочный пирог, очень похожий на те, что лежали на прилавке Грейсен. Она делает книксен. – Я слышала, вам нравятся пироги. – Голос у нее мягкий, кроткий. Как, впрочем, и у всех остальных слуг, которых я встречала. Кроме Коррин и Дагни.

Молва об инциденте на рынке, должно быть, распространилась среди слуг.

– Спасибо.

Я забираю тарелку.

– Минутку, Ваше Высочество.

Она уносится прочь и через несколько секунд возвращается с причудливым розовым зонтиком. Служанка выходит под моросящий дождь с открытым зонтом и ждет меня.

– Как тебя зовут?

– Бена, Ваше Высочество. – Она снова кланяется.

– Спасибо, Бена. Дальше я сама.

Я забираю у нее зонтик.

Она в ужасе, как будто сама мысль о том, что королева будет держать свой зонтик, непостижима.

– Но…

– Оставайся здесь, где сухо. Я иду вон туда. Честно, все в порядке.