Судьба непринятой пройдет

Жена Наталья и дочь с сыном объявили Власу Антоновичу свое осуждение, громкое публичное возмущение его поступком, полный игнор и разорвали с ним всякие отношения.

Он очень сильно переживал столь враждебное отношение к нему, особенно со стороны детей, чуть ли не отрекшихся от отца. Влас Антонович искренне полагал, что не заслужил настолько яростного порицания с их стороны.

Да и на самом деле, с чего так-то негодовать? Власу Антоновичу пятьдесят девять лет, он сделал все возможное и сверхвозможное для своих детей: вырастил, выучил, помог всем, чем мог, в становлении их карьеры, а уходя, оставил все жене: квартиру, небольшой участок земли в Подмосковье, машину, все накопленные в валюте сбережения, все вещи. Взял с собой лишь небольшую дорожную сумку с одеждой, некоторыми дорогими ему личными мелочами, наградами и подарками – и ушел.

Ушел, правда, надо заметить, не примаком к Анечке в дом ее отца и матери, а в небольшую, скромную квартирку, доставшуюся ему по наследству от умерших родителей. Может, именно из-за этого вся та слишком преувеличенная неприязнь и громкое порицание пролились на него потоком от детей и жены? Считали эту квартиру своей собственностью, а она как бы ушла на сторону вместе с отцом?

Бог их знает, что они там считали, и он же им судья. Но взрослые люди, врачи, давно уже оба имеющие свои семьи и своих детей, – и такие истерические ненормальные обиды? Инкриминировалось главным образом, разумеется, основное обвинение: «ты бросил и ужасно обидел маму». А ничего, что Соболевский эту брошенную маму продолжал содержать? Что дважды в год устраивал ее в санаторий и в свою клинику на полное обследование и профилактическое лечение?

Ничего? И она принимала его деньги, его заботу и его беспокойство о ней… и поливала грязью, жалуясь всем общим знакомым, медперсоналу больницы и детям, демонстративно не разговаривая с бывшим мужем. Ничего, что ни один из детей той несчастной обиженной маме ни копейкой не помог и не предложил переехать к себе, чтобы о ней позаботиться?

Но как бы Агате и Аглае ни было обидно за отца и как бы они ни защищали его и ни принимали его сторону – тут не рассудишь. В таких ситуациях у каждой стороны своя правда и свой пакет предъявляемых друг другу претензий.

О чем отец той ночью и сказал Агате, когда она принялась горячим шепотом возмущаться и негодовать в адрес его первой семьи и неугомонной жены, в очередной раз написавшей какой-то пасквиль в Минздрав, обличая черт знает в чем Власа Антоновича и обливая грязью Анну Григорьевну.

– Не берись судить, Гашенька, – погладил дочь привычным жестом по голове своей большой, тяжелой ладонью отец, – в семейных делах и взаимоотношениях людей не бывает полностью правых и полностью виноватых, за долгую совместную жизнь супруги успевают причинить друг другу как много радости, так и много боли, и обижают, и часто бывают несправедливы. Что заслужили, то и получаем.

– Разве у вас с мамой так же? – поразилась Агата.

– Нет, – подумав всего мгновение, улыбнулся ей грустновато папа, – у нас с Анечкой по-другому. Мне невероятно повезло с вашей мамой, она редкий, удивительный человек. И я ее очень люблю.

Повезло, положим, не одному папе, а им всем четверым.

Да, он был прав: у Власа Антоновича со второй женой сложились какие-то уникальные, особые отношения. Может, оттого, что между ними была такая большая разница в возрасте и мама всю жизнь воспринимала мужа как учителя и наставника, как непререкаемый авторитет, всегда прислушивалась к его мнению и бесконечно училась чему-то у него.

Это никогда не было слепым, безоговорочным послушанием с ее стороны, и она не благоговела перед Власом Антоновичем как перед гуру. Анна Григорьевна личность сильная, самодостаточная и вряд ли бы позволила кому-то помыкать и управлять собой, она выслушивала доводы мужа, обдумывала, обсуждала с ним, если в чем-то была не уверена или сомневалась, и практически всегда соглашалась и делала то, что он ей советовал.

Всю жизнь мама обращалась к отцу на «ты», но исключительно по имени-отчеству, и дело не в наставничестве и не в той же пресловутой разнице в возрасте, а в том, что они искренне и преданно любили друг друга, и Анна глубоко уважала мужа, понимая значимость и целостность его неординарной личности. И ни разу за всю их совместную жизнь они не поругались, даже какого-то напряженного спора или недопонимания между ними не случилось.

Может, потому что они очень долго ждали, прежде чем соединиться, а может, потому что были просто счастливы вместе и гармонично совпадали?

Но еще большее счастье случилось у Анны и Власа Антоновича, когда они узнали, что ждут ребенка. А когда выяснилось, что не одного ребеночка, а аж двоих, они, как рассказывала дочерям мама, обнявшись, больше часа плакали от счастья, вытирая друг другу слезы, и никак не могли остановиться.

Да потому что это было реальное, стопроцентное чудо.