Судьба протягивает руку

Через пару лет после «Архимедов» Шурик Павловский запустился с ещё одним очень слабым сценарием, взялся за него из благих побуждений, хотел помочь брату-близнецу, Лёше Павловскому, заявить о себе в кинематографе, сделал родственника сопостановщиком. Сценарий создавался по сходной схеме: известный кинодраматург Будимир Метальников, автор классических советских фильмов «Отчий дом» и «Простая история», тоже выручал товарища, фигурирующего в качестве автора сценария. В результате массовой взаимовыручки на свет народилось чудовище под названием «Золотая секунда». Речь шла о новаторском методе, внедряемом на текстильном производстве: стоит ткачихе сэкономить секунду при устранении обрыва нити, и фабрика не только выполнит, но и перевыполнит план.

Шурик приехал сдавать фильм в Госкино, я пошёл посмотреть и довольно скоро сообразил, что результат удручающий. После просмотра высказалось руководство главного киноведомства: «Такое кино мы принять не можем, максимум – дадим третью категорию». А для студии третья категория – это катастрофа, потому что кроме пятна на репутации, что в принципе можно пережить, ещё ведь и премии всех лишат. Директор Одесской киностудии заверещал: «Нет, не надо! Мы сдадим другую картину, у нас уже есть готовая, мы с опережением графика её успели снять! А эту мы переделаем, дайте нам три месяца! Мы исправим недочёты!» Московский начальник высказал резонное недоумение: «А кто будет исправлять?» «Ну, вот не знаю, Володя поможет другу… Володя, поможешь другу?» – хватается за соломинку директор. «Да нет, я пришёл просто так – посмотреть, я тут вообще случайно», – пытаюсь отвертеться я. «Нет-нет, давайте, выручайте друга», – нажимают на совесть киноначальники. И Метальников тоже подбивает: «Переделать это невероятно сложно, но если получится, то берите тогда все потиражные с фильма…»

Потиражных там был «ноль», но Шурика мне стало жалко, и я поехал в Одессу, переписал сценарий, да ещё и переснял полфильма, причём при минимальных затратах – это был интересный опыт экстремальной работы. И надо же, получилось сделать смешные, живые сцены, дополнив ими не слишком, мягко говоря, изобретательную историю. В фильме снимались хорошие артисты: в главной роли – Тамара Трач, а ещё настоящие звёзды советского кино: Вера Васильева, Майя Булгакова, Михаил Светин. Написал я смешные сцены и для своих товарищей Гены Яловича и Гарика Бардина. В результате кино уже под новым названием «Подарок судьбы» получило вторую категорию и вполне успешно прошло в прокате. Сценарист, когда дело было сделано, обратился ко мне с вопросом, как будем делить постановочные, но я нашёлся и сказал: «Никак». Объяснил человеку, что картина лежала в грязи никому не нужная, я её поднял, отмыл, начистил, а потому делить нам нечего…

26 О первой поездке за границу, разговоре с Сизовым, запрете на музыкальные фильмы, двух сорежиссёрах и директоре-интригане

Первый раз я попал за границу в составе делегации «Мосфильма». Кроме меня представлять советский кинематограф отправились в ГДР директор киностудии Николай Трофимович Сизов, Инна Макарова, Володя Ивашов, Светлана Светличная и Нина Маслова. В принципе такая поездка – удача, всё тщательно организовано, беззаботно путешествуешь в обществе коллег-киношников, правда, мне поначалу не очень повезло: нужно было ездить по Германии в машине с Инной Владимировной Макаровой, с которой я совершенно не понимал, о чём разговаривать. И тогда я попросился в группу Володи Ивашова и дальше передвигался по ГДР в весёлой компании артистов своего поколения. Нас повезли на север, в Росток, на побережье Балтийского моря, потом мы вернулись в Берлин, и на обратном пути в Москву, уже в самолёте, Николай Трофимович Сизов усадил меня рядом с собой. Он, как и многие начальники, проникся ко мне уважением после роли директора колхоза в «Человеке на своём месте». Летим, он заказывает выпивку, расплачивается валютой, доставая купюры из пухлого бумажника, я со всей наивностью спрашиваю:

– А откуда это у вас?

– Не ваше дело, – ставит он меня на место, но потом всё же заводит разговор по душам. – Ну что, какие там у тебя ещё роли? Предложения есть?

– Да есть, но что-то не очень…

– А чего тебе интересно было бы?

Набираюсь наглости:

– Я вообще-то, Николай Трофимович, режиссурой хочу заниматься…

– Ну, Володя, это трудно, это очень трудно, – отвечает Сизов.

И всё-таки он мои слова запомнил, как и положено руководителю старой закалки. Память у них у всех была прекрасная – это фирменный знак сталинских наркомов, чтоб без всяких шпаргалок, записных книжек и «айпадов» держать в уме огромный массив важной информации. Позже я не раз убеждался в уникальности памяти Сизова. Я мог прийти к нему через полгода после обсуждения какой-нибудь поправки в сценарии (а у него в это время под сотню картин в производстве), и Николай Трофимович с ходу, без напоминаний, включался в разговор.