Судьба протягивает руку

Сахаров был в кинематографических кругах персоной заметной. Он снял фильм по сценарию Аксёнова «Коллеги», во многом типичный для эпохи «оттепели», знаменитый, нашумевший, ставший одним из лидеров проката 1963 года. Потом у него была картина «Чистые пруды» по мотивам произведений Юрия Нагибина, сценарий написала Белла Ахмадулина – получился такой интеллектуально-загадочный фильм, со звучащими за кадром стихами, во многом – дань камерному интеллигентскому кинематографу. По сути, беспредметное, бессюжетное кино, которое не имело успеха и оказалось беспощадно раскритиковано. Сахарову досталось за формализм, да он и действительно был увлечён экспериментами, оказавшись, я так думаю, под влиянием моды, что в общем-то неудивительно: во ВГИК он поступил совсем молодым парнем и там ему капитально запудрили мозги.

После «Чистых прудов» Сахаров снял возможно лучшее своё кино, простое и пронзительное – «Случай с Полыниным» по сценарию Константина Симонова с Ефремовым и Вертинской в главных ролях. Но судьба не складывалась, за Лёшей закрепилась репутация формалиста, да к тому же пил он ещё со вгиковских времён отчаянно и в конце концов был уволен едва ли не с формулировкой «за пьянство», что в практике «Мосфильма», видевшего самые экзотические алкогольные проявления, неслыханно. Он мыкался, перебивался случайными заработками, но потом Лёше всё-таки предоставили возможность реабилитироваться, правда на материале, мягко говоря, Сахарову не близком, если учитывать его предыдущие изыски и реноме эстета. Сахарову поручили приложить свой талант к колхозной тематике – Валя Черных написал сценарий под названием «Человек на своем месте».

Черных был талантливым драматургом, умел подобрать ключик к трудным темам – о рабочем классе, крестьянах, молодёжи. Каждый раз выбирал неожиданный ракурс, но самое главное – находил нового героя. Хотя в определённой мере герои его были скроены по американским лекалам – победители, настойчиво преодолевающие препятствия, способные сопротивляться суровым жизненным обстоятельствам. Сценарий «Человек на своём месте» писался без всякого договора, Черных принёс его на студию, воспользовавшись старыми связями по ВГИКу, и сочинение молодого автора прочитали и неожиданно решили ставить.

Выходило так, что из шестидесяти пяти съёмочных дней шестьдесят четыре с половиной предполагали присутствие в кадре главного героя, который действовал во всех эпизодах. Но с ним-то у режиссёра и возникли проблемы. Как-то мне попались материалы фотопроб картины «Человек на своём месте», которые делал Сахаров, и я поразился: знаменитые актёры – Виталий Соломин, Андрей Миронов, но больше всего меня удивило, что Лёша не выбрал Сергея Шакурова. Были и другие кандидаты со статусом и популярностью, но Сахарова они не устраивали, и тут ему кто-то сказал, что во ВГИКе есть дипломная работа, и там играет интересный парень. Лёша попросил привезти материал и, как мне рассказывали, по окончании просмотра сказал: «Эврика! Этого парня я беру!»

И вот меня вызвали, и я пришёл растерянный на «Мосфильм», к которому у меня было особое отношение, не вписывающееся даже в понятие «уважение». Это был натуральный трепет. В молодости меня не просветили, что как раз это состояние трепета наименее способствует карьере, не позволяет проявить лучшие качества, ведь вместо того, чтобы фонтанировать, демонстрировать искромётность таланта, ты крутишь в голове глупые мысли и никак не можешь прийти в себя от причастности к чему-то великому, от ощущения близости к выдающимся личностям.

Уважение к авторитету – неплохое в своей основе качество, но оно должно не подавлять, а существовать как нечто глубинное. Если уж пришёл в профессию, то нечего трепетать перед большим артистом, выдающимся режиссёром. Нужно руководствоваться соображениями дела, быть готовым, что тебя могут не принять, что может возникнуть конфликт, что ты будешь вынужден доказывать свою правоту, а в творческом процессе романтический трепет перед громкими именами в конце концов парализует волю.

Правда, за время работы над «Счастливым Кукушкиным» я в значительной степени изменился, потому что положение было безвыходное, ситуация экстремальная. Раньше меня одолевали самые разнообразные переживания: я не знаю то, не усвоил это, не дочитал Станиславского, не понял Эйзенштейна, да мало что ещё придёт в голову. Страхи блокировали меня как актёра совершенно, но на фильме Шурика Павловского, когда пришлось брать на себя инициативу, возникло новое ощущение лёгкости и уверенности, я вынужден был освободиться от сковывающих меня навязчивых мыслей, понял, что никто мне не подскажет, правильно я играю или нет, осознал: надо играть смело, надо играть нагло. К счастью, это оказалось абсолютно правильной стратегией, и потом я уже привычно брал эту ноту, легко входил в нужное состояние, когда чувствуешь себя свободным и уверенным, когда необъяснимым образом знаешь как надо и никто тебя не может сбить с толку.