Судьба протягивает руку

Чем ярче был выступающий, чем агрессивнее он ругал существующие порядки и консервативных руководителей, тем значительнее положение занимал в новом устройстве кинематографического хозяйства. Видимо, я оказался не слишком талантливым оратором, потому что ничего для себя из этой ситуации не извлёк. Речь моя касалась несправедливостей: когда умер Высоцкий, об этом сообщили лишь короткой строкой в «Вечерней Москве», когда умер Шукшин, его едва не похоронили на немецком кладбище и только в последний момент переиграли на Новодевичье… Ещё я говорил, что пирамида у нас стоит не на основании, а на верхушке, напомнил о картине «Красные колокола» прекрасного режиссёра Сергея Фёдоровича Бондарчука, которую настойчиво проталкивали на Государственную премию, хотя фильм не получился, очень слабо сыграл Ленина артист Устюжанинов… Надо сказать, что моё выступление не вызвало особого интереса у публики, потому что главные разоблачительные слова к тому времени уже прозвучали.

А потом началось голосование – выбирали новых членов правления. Подсчёт голосов длился всю ночь, и только наутро стали известны результаты. Выяснилось, что практически никто из прежнего состава выбран не был, впрочем, в руководстве Союза не оказалось ни Михалкова, ни Коли Губенко, да и меня, разумеется. Первым секретарём правления вместо Кулиджанова стал Элем Климов. Как потом выяснилось, по рекомендации и при деятельном участии Александра Яковлева. Договорённость по этой кандидатуре существовала заранее, хотя внешне всё выглядело, будто в результате демократической процедуры руководителем становился рядовой представитель киносообщества, неноменклатурная персона.

V съезд кинематографистов стал важнейшим политическим событием для всей страны. Народу наглядно показали: можно смещать со своих постов начальников. Людям продемонстрировали метод. За нашим съездом последовали съезды других творческих союзов, и проходили они по тем же лекалам. Идея выборности руководителей распространилась едва ли не на все сферы жизни – народ начал выбирать не только председателей в колхозах, но даже до предприятий ВПК дошла эта эпидемия.

43 О политических взглядах Горбачёва, приборчике, который носил с собой Бондарчук, встрече с Ельциным, знакомстве с Мишель Пфайффер и планах поработать с Мастроянни

Происходившее тогда в Союзе кинематографистов не воспринималось мной как нечто трагическое, опасное для страны. Разворачивающиеся события давали, скорее, надежду на перемены к лучшему. Моя судьба в советском кино была не такой длинной, я уже застал его на излёте, и на каждой картине у меня возникали сложности – от обычной бюрократической волокиты, которую ещё как-то можно было пережить, до удивительной начальственной трусости и глупости. То музыкальные фильмы у нас не в чести, то церковь из кадра велено убрать, то про разводы говорить нельзя, то борьба с алкоголизмом, и, если ты не Ростоцкий, не Бондарчук, механизмов защиты у тебя нет, на Союз кинематографистов можешь не рассчитывать.

Система действительно закоснела, хотя и продолжала какое-то время давать результат: были и творческие победы, и коммерческие триумфы. В один год вышли, например, «Москва слезам не верит», «Экипаж», «Пираты ХХ века». Начальство решило, будто ухватило бога за бороду, и было, действительно, от чего впасть в эйфорию: доходы от проката оказались баснословными. Правда, со временем выяснилось, что стабильной доходности кино не обеспечивает, да и вообще этот прилив сил, эта вспышка – состояние, предшествующее агонии.

Пропасть между обществом и властью становилась всё заметнее, ярко проявившись во времена перестройки. Не случайно советские люди с таким энтузиазмом восприняли лозунги о демократизации, гласности, обновлении.

Поначалу народ следил за происходящим в стране настороженно, но потом стало ясно: власти не препятствуют брожению масс, а в авангарде перестройки – знаменитые артисты, журналисты, учёные, да к тому же и сам генсек Горбачёв, а с ним фронтовик, главный идеолог КПСС Александр Яковлев. В стране стало безумно интересно жить, пусть и продлилась эта всеобщая эйфория с гласностью и демократизацией недолго. Все мы сидели у телевизоров до двух часов ночи, следили, как на экране рождаются новые герои – телеведущие со свежими лицами, смелыми суждениями. Как! Он сказал это вслух? Вы слышали! Он не побоялся? Неужели его сейчас же не арестуют и завтра он снова выйдет в эфир? И никто никого не арестовывал…