Судьба протягивает руку

Ни одно из исторических событий, свидетелем которых мне доводилось быть, не повлияло на меня так значительно. Эта эпоха отпечаталась в моём сознании намертво и с максимальной рельефностью, как будто под давлением кузнечного пресса. И как же досадно, что мне не удалось сделать кино о временах перестройки, хотя я очень серьёзно подступался к этой теме. Происходящее в стране производило впечатление сумасшедшего дома, дикости и абсурда. Мне хотелось ухватить время, зафиксировать его образ в кино, но достойного литературного материала не появлялось и, кажется, не возникло до сих пор, хотя уже тридцать лет прошло. Пожалуй, единственное, чего удалось достичь творцам в осмыслении процессов конца 80-х – это показать всплеск криминала и бандитизма – то, что наиболее зримо, но в значительной степени поверхностно отразило эпоху. Глубинных процессов, происходящих в обществе в это время, никто даже не попытался передать – ни крупные литераторы, ни маститые кинематографисты. По сути, в искусстве до сих пор не зафиксированы чувства, которые испытывали в это время миллионы наших соотечественников – мучения, терзания, страдания.

Эйфория, связанная с появлением Горбачёва, длилась у меня очень недолго, но всё-таки она была. А подкупил в первую очередь простенький фокус – его умение общаться с народом без бумажки. Теперь остаётся только сетовать, что предшественники Михаила Сергеевича выглядели по этой части жалкими, смешными, закоснелыми, и на их фоне Горбачёв действительно смотрелся выигрышно.

Хорошее впечатление производил и другой персонаж перестройки, можно сказать, её символ – Александр Яковлев. С ним мне приходилось сталкиваться на разнообразных общественных мероприятиях, которые в эти годы проводились с размахом. На встречах с интеллигенцией Александр Николаевич широко улыбался, твёрдо пожимал руку, казался простым, демократичным. Из перестроечной горбачёвской команды, пожалуй, менее выигрышно смотрелся Шеварднадзе – Эдуард Амвросиевич показался мне малосимпатичным человеком.

Ельцина я увидел впервые на «Мосфильме», куда Борис Николаевич приехал в должности первого секретаря Московского горкома КПСС. Эта встреча партийного начальника с известными режиссёрами стала легендой, как и прошедший незадолго до неё V съезд кинематографистов, с которого, собственно, и началась активная фаза перестройки.

Через влиятельные творческие союзы пошла мощная волна «демократических выборов», революционных кадровых изменений, и застрельщиками в этом деле стали кинематографисты. Именно мы, по сути, дали отмашку остальным. Из столицы через разветвлённую сеть творческих союзов пошёл сигнал советской интеллигенции, да и вообще всему советскому обществу, и в этом смысле V съезд кинематографистов 1986 года не зря назвали революционным. Революция эта была хорошо организована, и главным её идеологом стал Александр Яковлев.

За месяц до съезда секция режиссуры Союза кинематографистов не избрала в делегаты Бондарчука, Ростоцкого, Матвеева. Забаллотировали даже Льва Кулиджанова, который был первым секретарём Союза. Однако большинство «генералов советского кино» на съезде присутствовали (хотя и не имели права голоса) и даже сидели в президиуме. Это стало возможным, потому что они занимали подотчётные должности в секретариате.

Съезд проходил в Кремлёвском дворце, начался с соблюдения обычных ритуалов официальных советских мероприятий, однако в атмосфере уже ощущалось нечто грозовое. После необходимого по регламенту отчётного доклада Льва Кулиджанова на трибуну стали выходить делегаты и чихвостить руководство Союза. Это был уже не просто звоночек, а настоящий колокол, но его как будто в президиуме и не заметили. Не последовало оправданий, возражений, попыток убедить аудиторию – мэтры советского кино спокойно наблюдали за происходящим, а для выступлений записывались всё новые и новые желающие высказаться. Записался и я.

Ораторы на съезде были яркие – всё-таки у людей хорошая подготовка, профессиональное умение держать аудиторию, ярко подавать даже не самые интересные мысли. Мне запомнилось, как блистал Ролан Быков – в своём выступлении он разгромил киностудию Горького, как будто речь шла о его личном враге, вероломно уничтожившем детский кинематограф страны. В результате по итогам революции Быкова назначили секретарём Союза кинематографистов, главным по кино для юношества. Он стал весьма влиятельной фигурой и вскоре получил для своего «Центра детского кино» здание на Чистопрудном бульваре, где когда-то помещался Наркомат лёгкой промышленности. О дальнейших успехах Ролана Быкова в возрождении детского кино история умалчивает, а вот сдача в аренду недвижимости в самом центре Москвы, судя по всему, принесла хорошую прибыль.