Судьба протягивает руку

Впервые я увидел Ельцина в 1987 году, когда он приехал на «Мосфильм» снимать с работы директора студии Владимира Десятерика, который не так давно сменил Сизова. Николая Трофимовича смыло первой волной перестройки в 1986 году, о чём многие пожалели, потому что, как ни крути, а он был толковым профессионалом. Десятерик пришёл на «Мосфильм» с должности директора издательства «Молодая гвардия», в кино ничего не понимал, испуганно смотрел по сторонам.

И вот на «Мосфильм» приехал Ельцин – первый секретарь горкома партии, кандидат в члены Политбюро. Ещё не случилось скандала с его критическими выступлениями в адрес Горбачёва и Лигачёва, ещё невозможно было представить, что этот человек окажется в опале, не было оснований задуматься о стремительном взлёте Бориса Николаевича на вершину власти – обычный партийный функционер со своим, безусловно, колоритом.

Для встречи с Ельциным собрали правление киностудии «Мосфильм» – узкий круг режиссёров, в общей сложности, может быть, человек пятнадцать. Стали рассаживаться за круглым столом в директорском зале, и так получилось, что я занял кресло рядом с Борисом Николаевичем, хотя специально к этому не стремился, просто других свободных мест не оказалось. С другой стороны от Ельцина расположился Бондарчук.

Надо сказать, что Сергей Фёдорович после моего выступления на V съезде кинематографистов возненавидел меня люто. О степени неприязни можно было судить по байке Станислава Говорухина, пользующейся немалым успехом в киношной среде. Встречает он в коридоре Бондарчука, и тот хвастается покупкой, доставая её из кармана: «Привёз из-за границы приборчик, который показывает, какое у человека настроение. Вот смотри, я сейчас думаю о тебе и всё в норме – стрелка в зоне положительных эмоций. А теперь я начинаю думать о Меньшове – видишь, что происходит? – стрелка резко уходит в минус…»

Борис Николаевич начал разговор в манере эдакого свойского парня, которую усвоил, надо полагать, ещё в Свердловске: «Ну, как вы тут живёте?» И после нескольких ничего не значащих фраз перешёл к делу. Чтобы наладить контакт с аудиторией, он даже ввернул матерок: «Слушайте, а не снять ли нам к такой-то матери вашего директора?» Судя по всему, он со стандартными предложениями объезжал столичные организации, воплощая новую кадровую политику партии. Мы хотя и были подготовлены к разговору с первым секретарём, но такой свойской манеры, признаться, не ожидали. И надо отдать должное нашему правлению, не клюнули на дешёвую манипуляцию. Юлий Яковлевич Райзман несколько смущённо, но с твёрдостью в голосе сказал: «Вы знаете, это будет неправильно. Человек только осваивается на новом месте работы, и вдруг мы его снимаем…» И другие поддержали: да, мол, нехорошо увольнять Десятерика, пусть попробует проявить себя. Ельцин удивился такому повороту, но недовольства не выказал, отреагировал, как подобает настоящему демократу, дескать, мнение коллектива для нас закон, а потом, заполняя неловкую паузу, поинтересовался у Бондарчука: «Может быть, есть какие-то проблемы?» На что Сергей Фёдорович начал сбивчиво отчитываться о проделанной работе, однако нить повествования не удавалось ухватить ни коллегам, ни тем более Ельцину, пока Бондарчук не вышел на проторённую дорожку, указав главную проблему отечественного кинематографа: «… А вот Меньшов…» И все посмотрели на меня. Бондарчук продолжил: «Да какое он вообще имел право такие слова с трибуны съезда произносить!» Я в ответ: «Да ладно вам, Сергей Фёдорович!..» Слово за слово – скандал разгорается, мизансцена абсолютно комическая: сидят два режиссёра-оскароносца и обмениваются колкостями, а между нами вертит головой Ельцин, зыркает то на одного, то на другого, а потом, наконец, срывается: «Да я сейчас вообще уйду отсюда!» А мы уже и про Бориса Николаевича забыли и через него продолжаем реплики друг другу адресовать…

В общем, не заладилась у Ельцина встреча с коллективом «Мосфильма», уехал он ни с чем. Десятерик остался работать, правда, вскорости сбежал, не выдержав испытания кинопроизводством, а Сергей Фёдорович продолжил ходить по студии со своим приборчиком, демонстрируя встречным-поперечным, как остро реагирует нервная система, стоит ему только задуматься о Меньшове.

Вместе с политическими изменениями в стране наступали новые времена в кинематографе. К нам потянулись иностранцы. Помню, как-то раздался звонок из Союза кинематографистов с просьбой принять у себя артиста из Штатов, кому, дескать, как не вам, лауреату «Оскара», скрасить вечер заокеанскому гостю.