Судьба убийцы

Доклад для Четырех

Небел, известный как Любимый, продолжает сеять смуту среди других небелов. Он пытался остаться в деревне после начала прилива, когда остальные небелы уже построились, чтобы возвращаться в свои дома. Он огорчил людей, пришедших, чтобы узнать свое будущее, разглагольствуя о возможных грядущих бедствиях. Он сказал одному просителю, что его сын женится на ослице, однако дети от этого союза принесут в семью великое счастье. Другой просительнице он сказал: «Сколько денег ты готова отдать за мое вранье? Мое лучшее вранье стоит очень дорого, но вот тебе бесплатное: ты очень мудрая женщина, раз пришла сюда, чтобы заплатить мне кучу денег за вранье».

Я дважды порол его: один раз – голыми руками, другой – ремнем. Он умолял меня спустить с него шкуру, чтобы заодно с его спины сошли и татуировки. Думаю, он искренне хотел этого.

Как только он поправился достаточно, чтобы снова работать на рынке, он забрался на груду ящиков и заявил, что он – истинный Белый Пророк нынешнего поколения и его держат в Клерресе против воли. Вокруг тут же собралась толпа зевак, и он стал просить их помочь ему сбежать. Я схватил его и встряхнул, чтобы заставить замолчать, но несколько зевак принялись бросать в меня камни. И только тогда два других стражника вмешались, и я смог увести его обратно за стену.

Я считаю, что делал свою работу не хуже, чем делал бы ее на моем месте любой другой. И теперь я прошу снять с меня ответственность за небела, известного как Любимый. При всем моем уважении, должен сказать, что считаю его источником неприятностей и даже опасностей для других небелов.

Люций

Моя жизнь изменилась к лучшему, – по крайней мере, я пыталась себя в этом убедить. Нас разместили в красивой каюте, кормили регулярно, и Двалии редко выпадал случай поколотить меня. Больше того, на радостях, что жизнь так наладилась, Двалия почти оттаяла. На море воцарилось лето. Ветра дули свежие, шторма случались редко. Не знаю, что за чары навел на меня Виндлайер, но команда воспринимала мое присутствие спокойно и равнодушно. Пока я не задумывалась о будущем или прошлом, жизнь была не так уж плоха. От меня почти ничего не требовали. Я приносила Двалии еду в каюту и забирала грязную посуду. Во время ее послеобеденных прогулок с капитаном по палубе я шла следом за ними на почтительном расстоянии, создавая видимость приличия.

Хотя выглядело это так себе. Я сидела снаружи под дверью капитанской каюты. Думаю, Двалия не поняла, что, предложив предоставить ей свою каюту, он имел в виду, что и сам останется там. Из кабины донесся ритмичный стук, и я от души понадеялась, что это Двалия бьется головой о переборку. Стук ускорялся, и это мне не нравилось. Время, пока капитан Дорфел был с Двалией, было самым безмятежным в моей жизни пленницы.