Судьбы иосифлянских пастырей

Но к 8 апреля 1955 г. ситуация практически не изменилась: «Вчера, в праздник Благовещения, получил от Вас письмо. Читая письмо, мысленно приветствовал Вас с Великим праздником, а затем мысль и чувства невольно перешли на Вербное воскресение — преддверие Светлого Христова Воскресения. Боже мой, наступают великие дни Страстной недели, а затем и Светлые Пасхальные дни. Сердце верующего человека благоговейным чувством проникается от величайших воспоминаний Евангельских событий… Мысленно в это время — 4 апреля (по старому стилю) — я буду с Вами, дорогие мои, и издалека — издалека понесется к Вам мой Пасхальный привет! Вы пишете, что ждете от меня известий о дальнейшей моей судьбе. Увы! Порадовать пока ничем не могу; терпение у нас уже истощилось, а, очевидно, надо еще потерпеть. На все воля Божия…»

«Обратите внимание на мой новый адрес…» — семь раз повторялись эти слова в письмах батюшки из Озерлага. Столько раз за четыре года отец Алексий вынужден был переносить тяготы пересылок. Каково было стерпеть нечеловеческие условия сибирских этапов тяжелобольному престарелому пастырю, каково ему было обустраиваться в новых местах заточения среди уголовников, знает один Господь Бог. Ведь вновь прибывшие всегда получали худшие места в бараках и урезанное, по сравнению со «старожилами», питание. Какой же несокрушимой верой надо было обладать, чтобы писать в его положении: «Живу надеждой на милость Божию…», «Всецело уповаю на милосердие Божие…», «Буди Его святая воля!»[545]

После смерти Сталина в 1953 г. верующим действительно разрешили в лагере молиться, ежемесячно писать письма родным, постепенно начался пересмотр дел. 29 ноября 1954 г. о. Алексий Кибардин написал заявление Генеральному прокурору СССР: «Отношение ко мне следователя во время следствия, грубое и придирчивое, явно враждебное, а затем суровый приговор Трибунала вывели меня старика из равновесия, и поэтому я не смог использовать права обжалования этого приговора. Следователь, который в грубой форме с площадной бранью заявил мне: „Ты поп и бывший лагерник, ты враг Родины и советской власти, ты должен был вредить и, значит, вредил советской власти“, — не предъявил мне сформулированного обвинения… Виновным себя не признавал и не признаю, совесть моя чиста: ни Родине я не изменил и никого не обидел»[546].

Заявление батюшки рассмотрел военный прокурор Ленинградского округа, в заключении которого от 22 февраля 1955 г. говорилось о необходимости снизить наказание, как «чрезмерно суровое», до фактически отбытого срока — 5 лет и 2 месяца. И 1 апреля Военный трибунал округа принял решение снизить приговор до 5 лет лишения свободы в исправительно-трудовом лагере, заключенного освободить и считать его не имеющим судимости без поражения в правах. 22 мая 1955 г. о. Алексий был освобожден в рабочем поселке Заярске и вскоре выехал в Ленинград. Перед освобождением он отслужил в лагере Пасхальную службу.

В виде апокрифа она описана в одной из книг о преподобном Серафиме Вырицком: «И вот приблизился праздник Пасхи 1955 года. Отец Алексий благословил приготовить все необходимое к торжественному служению, весь лагерь пришел в движение, шили ризы, вытачивали из дерева сосуды для богослужения. Накануне Пасхи начальник лагеря вызвал отца Алексия и спросил: почему заключенные возбуждены? Отец Алексий успокоил его, сказав, что никаких возмущений не будет и быть не может — сегодня наступает великий праздник Пасхи.

Перед началом Пасхальной службы освятили престол — и вдруг все чудесно изменилось — появились 40 священников в белых ризах, сшитых из простыней и покрывал. В половине двенадцатого ночи хор запел ирмос канона „Волною морского“. Тогда явилось знамение: по Байкалу прошла огромная волна, ударила с шумом о берег, окатив водою всех собравшихся под открытым небом встречать Пасху, — и откатилась, затихая. Вдруг зажглись тысячи лучин — все пространство озарилось огнями. Ровно в 12 часов ночи священство и весь народ запели: „Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити“, — тысячи голосов подхватили пасхальное песнопение. Оно разносилось над лесом, над водами Байкала, поднималось к небу. Многие молились со слезами: и заключенные, и солдаты, и даже лагерное начальство. Отец Алексий первым воскликнул: „Христос Воскресе!“ — „Воистину Воскресе!“ — ответили 20 тысяч голосов, эхо ответа понеслось в тайгу, и все леса, облака, воды, вся природа откликнулись на этот призыв. В это время в воздух поднялись тысячи птиц. Они летали над лагерем, ликовали, радовались с людьми. Началась литургия — служили 40 священников, было приготовлено 40 деревянных чаш, и все 20 тысяч заключенных причащались. Все христосовались друг с другом. Отец Алексий громко прочел огласительное слово святителя Иоанна Златоуста, 40 священников вышли с крестами, и все прикладывались ко кресту.