Судьбы иосифлянских пастырей

В воспоминаниях мои. Вероники рассказано и о пребывании сестер в Свирском лагере: «В концлагерь нас везли в одном поезде со многими монахами и священниками. На распределительном пункте мы встретились и во время общих работ в первые дни могли немного говорить. На другой день после приезда их всех обрили и одели в штатское платье… Потом распределили кого куда. Нас отправили сестрами в госпиталь. Часть духовенства увезли в другие лагеря… на Преображение получила я первую весть о возможности свободы. Медицинских сестер не хватало. Меня не хотели отпускать». В. С. Враская-Котляревская вместе с еще одной сестрой была освобождена в августе 1933 г. досрочно по инвалидности[671]. После освобождения она постриглась в мантию и в дальнейшем эмигрировала во Францию, где и скончалась 11 февраля 1950 г.

Всего из 18 сестер, проживавших в разное время в лаврской общине, в 1930–1932 гг. было осуждено и отправлено в лагеря и ссылку 15. Но на этом ее история не закончилась, через несколько лет община фактически возродилась. Конечно, после окончания срока заключения в лагере или ссылки сестры уже не могли вернуться не только в Александро-Невскую Лавру, но и вообще в Ленинград, не имея права селиться ближе 100 км к родному городу. Однако многие из них выбрали себе в качестве места жительства деревни вблизи Новгорода и там возобновили совместное ведение хозяйства и богослужения. Инициатором воссоздания общины стал архимандрит Алексий (Терешихин). После отбытия трехлетней ссылки в Северном крае он попытался вернуться в Ленинград, но был выслан на 101-й км и в конце 1933 г. приехал в Новгород, поселившись вскоре в д. Колмово Сырковского сельсовета Новгородского района. Затем о. Алексий написал матушке Серафиме (Голубевой) и другим сестрам общины, приглашая их переехать к нему.

Первой к о. Алексию в начале 1934 г. приехала его племянница, послушница Екатерина Суворова, которую он постриг в мантию с именем Екатерина. Также в феврале 1934 г. в Новгород приехала инокиня Анастасия Кузнецова, вскоре принявшая постриг с именем Мария. Она поселилась в д. Новая Мельница Троицкого сельсовета, в 2 км от города. В июле 1934 г. в Новгороде на ул. 1-го Мая, 70 поселилась монахиня Сергия (Васильева). Матушка Серафима до весны 1935 г. проживала на станции Званка Ленинградской области, а затем вместе со своим душевнобольным сыном переехала в д. Новая Мельница. С ноября 1935 г. вместе с о. Алексием в д. Колмово стала жить его родная сестра монахиня Серафима (в миру — Матрена Федоровна Терешихина). Ранее она была насельницей Псковского монастыря, в 1930 г. приговорена к 3 годам лагерей условно, а осенью 1935 г. выслана в административном порядке из пограничной зоны (к которой относился Псков) ввиду этой судимости.

Матушка Серафима (Голубева) в свою очередь послала приглашения приехать в Новгородский район некоторым бывшим сестрам Иоанновского монастыря, и те откликнулись на призыв. Так, 20 мая 1936 г. вместе с матушкой и монахиней Марией в одном доме стала жить монахиня Феврония (Гринь), состоявшая ранее в лаврской общине. В 1930 г. она была приговорена к 3 годам ссылки, после отбытия которой странствовала по Льговскому району Курской области, читая по умершим. К моменту ее приезда в д. Новая Мельница уже жили и другие бывшие насельницы Иоанновского монастыря — монахини Алексия (Михалина Губаревич), Иоанна (Мария Губаревич), Юлия (Пелагея Лаврухина), Антония и др.

Возглавляла возрожденную общину по-прежнему матушка Серафима. Она приняла постриг в схиму и, вероятно, была возведена в сан игумении. В частности, в августе 1957 г. при пересмотре следственного дела матушки 1937 г. жительница д. Новая Мельница М. М. Николаева показала на допросе, что Серафиму сестры назвали «матерью игуменьей» и «у игуменьи был сын Сергей, слабоумный человек, про которого говорили, что он раньше был летчиком и сошел с ума». Другая свидетельница, Н. Я. Носкова, также показала, что матушка являлась игуменьей и отметила: «Голубева была благообразная старушка, ее все соседи уважали и называли ее матушкой Серафимой. Могу только одно сказать, что она часто на дому молилась, и на моления к нам даже приезжали какие-то люди из Новгорода»[672].

Постригал матушку в схиму архимандрит (или, возможно, тайный епископ) Алексий. Он же мог возвести схимонахиню Серафиму в сан игумении. О. Алексий несколько раз в месяц тайно совершал богослужения в своем доме, а также в доме матушки Серафимы. Монахини зарабатывали себе на жизнь пошивом одежды и стежкой одеял на дому, иногда выходили на работу в местный колхоз, а сестра Екатерина (Суворова) также трудилась чернорабочей на черепичном заводе. Почти все члены общины имели паспорта, кроме мои. Февронии и о. Алексия.