Судьбы иосифлянских пастырей

О. Матфей (в 1927–1928 гг. он принадлежал к «непоминающим») был приписан к Свято-Духовской церкви обители, но ежедневно в 9 часов утра проводил службу в часовне Матфея Татомира. Почитание блаженного быстро росло, и обеспокоенные городские власти еще в середине 1920-х гг. попытались противодействовать репрессивными мерами. В это время верующие старались сохранить и комнату на Ивановской улице, где когда-то жил Матфей Татомир, «как святое место», но возглавлявшую это начинание Софью Андреевну Матюшенко арестовали, а комнату опечатали. В 1925 г. был закрыт и свободный доступ к захоронению блаженного. Сообщая об этом в небольшой заметке, «Красная газета» объясняла причину закрытия «гигиеническими соображениями» и «лихоимством» священнослужителей, якобы собиравших плату за вход в часовню. Однако этот запрет уже вскоре практически перестал выполняться. Верующие ставили в склепе свечи, уносили песочек и деревянное масло с могилы, считая его целебным, причем существовало поверье, что если посыпать песком порог квартиры, то обысков и арестов не будет. Кроме того, в квартире Л. М. Лимонштайн перед иконой св. Софии, у которой когда-то молился блаженный Матфей, постоянно служились молебны. Почитая икону чудотворной, ее часто носили по домам верующих[737].

Интересные воспоминания о лаврских почитателях Матфея Татомира оставил церковный писатель А. Краснов-Левитин: «На Никольском кладбище часовня, на часовне крест с голубком. Могила блаженного Матфея… Наверху икона Божией Матери и аналой с крестом и Евангелием, панихидный столик. Иеромонахи здесь служили панихиды. Затем спуск вниз, подземелье. Большой деревянный гроб; туда в щелочку опускали записочки с прошениями. А около часовни — община. Во главе — Любовь Матфеевна. (Ее заброшенная могилка и сейчас против часовни, без креста и надписи.) Старушка вся в светлом, седая, в белом платье, в белой косынке, со светлыми четками в руках… Жила на задах лавры, у Тихвинских ворот. В небольшой ее комнатке, как в часовне, много икон, пахнет ладаном. А на кухне жил мой приятель отец Матфей… Во время войны — боевой офицер, драгун. Был контужен и ранен. После революции пристрастился к Лавре, стал близким человеком к Любови Матфеевне, все свое время проводил в часовне, на могиле блаженного Матфея. Особенно усилилась его привязанность к Любови Матфеевне после смерти матери — глубоко религиозной женщины, единственного близкого человека. Жил он на кухне, спал на жесткой скамейке, подложив под голову (по „Добротолюбию“) полено. Бывшему офицеру, крепкому, здоровому мужчине, нелегко ему, видимо, давался аскетизм. В 1926 г. постриг его преосвященный Григорий в монахи с именем „Матфей“ и рукоположил в иеродиакона. Вечно водил он под руку Любовь Матфеевну, старенькую, дряхлую, едва-едва ходившую…

К Любови Матфеевне меня привела, когда мне было 11 лет, одна женщина из лаврских. Любовь Матфеевна меня полюбила. Подружился со мной и отец Матфей, давший мне краткую характеристику с чисто военной прямотой: „Да, ничего. Хороший жиденок“. Особенно укрепилась наша дружба с отцом Матфеем после смерти Любови Матфеевны. Целыми часами просиживал я у отца Матфея на кухне. Время в спорах шло быстро. Он был ярый монархист, я же уже тогда поражал его своей левизной. Называл он меня обычно „Толька-футурист“…»[738]

Старица-слепица Любовь скончалась в 90-летнем возрасте в 1929 г. и действительно была захоронена вблизи погребения блаженного. О. Матфей остался жить в Чернорецком переулке и возглавил общину при часовне Матфея Татомира. По свидетельству архим. Иоасафа (Журманова), «Челюскин после смерти Л. М. Лимонштайн, несмотря на закрытие склепа, ухитрялся в часовне бывать и пропускать в склеп особенно ревностных почитателей Матфея». Епископ Николай (Ярушевич) также 16 октября 1931 г. подтвердил на допросе в качестве свидетеля, что о. Матфей служил панихиды и на могиле блаженного, и в квартире Любови Матфеевны, а деятельность иеромонаха якобы «носила несомненно политический характер»: «Это была своего рода антисоветская демонстрация, проводимая под прикрытием культа почитателей блаженного Матвея». По словам Владыки, в «культе почитателей» Матфея Татомира «занимал место» и так называемый кружок Зарнекау, по делу которого осенью 1930 г. были арестованы и осуждены известные ленинградские протоиереи Михаил Чельцов и Василий Прозоров[739].