Судьбы передвижников

Приступая к работе над конкурсным полотном на большую золотую медаль, Репин, по обыкновению, испытывал материальные трудности. Специально написанная на продажу незатейливая жанровая композиция, к большому удивлению Ильи, принесла ему приличные деньги, на которые он смог купить холст и краски.

Создавая «Воскрешение дочери Иаира», Репин обратился памятью к трагедии, связанной со смертью сестры Устиньи. Горестные воспоминания всколыхнули творческое воображение молодого художника, и большое полотно на библейский сюжет наполнилось живыми эмоциями. Хрестоматийная история почти двухтысячелетней давности выглядела на репинском холсте творением не ученика, а маститого живописца. И хотя работа не совсем была завершена, в ноябре 1871 года большая золотая медаль не обошла автора картины стороной. Законное право на шестилетний европейский вояж для самосовершенствования за казённый счёт тоже было получено.

Как-то, ещё в 1868 году, Репину довелось наблюдать «живую силу», которая тянула по Неве плоты. Яркий социальный колорит увиденного поразил молодого художника. Так родились первые зарисовки к будущей картине на эту тему. А когда спустя два года Илья Репин совершал памятное путешествие по Волге вместе с братом и молодыми живописцами Фёдором Васильевым и Евгением Макаровым, созерцание местных бурлаков напитало первые невские впечатления дополнительной творческой энергией.

Атмосфера многофигурной композиции создалась мастерским соединением горестных судеб отдельных персонажей в единое безотрадное целое, и на очередной выставке Общества поощрения художников, открывшейся в 1871 году, репинские «Бурлаки на Волге» произвели сенсацию.

Богатый этюдный материал, привезённый Ильёй Ефимовичем с Волги, привлёк Павла Третьякова. Так состоялось знакомство художника и собирателя. Потом были долгие годы их постоянного общения и неослабевающего интереса коллекционера к произведениям Репина с всегдашним нежеланием Павла Михайловича за них переплачивать.

Илья Репин сделался заметным столичным живописцем. Узнали об одарённом выпускнике академии и в Белокаменной. Хозяин гостиницы «Славянский базар» А. Пороховщиков заказал новоявленному таланту картину «Собрание русских, польских и чешских композиторов». Константин Маковский, к которому поначалу обратился заказчик, запросил за исполнение «Собрания» аж 25 тысяч рублей, но для новичка в искусстве обещанные 1500 рублей показались солидной суммой, стоящей того, чтобы приступить к работе незамедлительно, тем более что Илья вознамерился связать себя узами брака.

Молчаливая неприметная малышка Верочка Шевцова превратилась к тому времени в девушку, предпочитавшую не говорить, а слушать, устремив на собеседника внимательный взор немного грустных светло-карих глаз. Свадьба состоялась в феврале 1872 года, и 28-летний живописец обрёл новый, непривычный для себя статус женатого человека. Насколько гармоничный семейный союз родился тем зимним днём – никто тогда не мог сказать со всей определённостью, уж очень юна была новобрачная, слишком много трудов и творческих исканий ожидало талантливого Репина.

Корней Иванович Чуковский, тесно общавшийся с живописцем в последние годы его жизни, склонен был считать, что культурный уровень первой жены художника не оставлял шансов на счастливое многолетнее супружество. Нет, Вера Алексеевна не была совершенно чужда искусству, до замужества она даже немного училась рисованию, но очевидное несовпадение характеров и темпераментов супругов обращало на себя внимание уже в начале их семейной жизни. К тому же жене Репина предстояло стать многодетной матерью, что не очень способствовало её сближению с одержимым творчеством и обожавшим общение мужем. Осенью того же года, когда состоялось венчание, Вера Алексеевна родила девочку, названную её именем. Известно, что на крестинах маленькой Веры Ильиничны Репиной присутствовали Владимир Стасов и композитор Модест Мусоргский, который в тот день «много импровизировал, пел и играл».

В апреле 1873 года молодая семья Репиных с немного подросшей дочерью отправилась в Европу, пользуясь правом, дарованным пенсионерам Академии художеств. Вопреки ожиданиям, разочарований от знакомства с новым европейским искусством Илья Ефимович испытал тогда предостаточно. «Искусство точно отреклось от жизни, – скептически вздыхал Репин в письме к Крамскому, – не видит среды, в которой живёт. Дуется, мучится, выдумывает всякие сюжетцы, небылицы, побасенки, забирается в отдалённые времена, прибегает даже к соблазнительным сюжетцам…»