Судьбы передвижников

В конце мая 1877 года Репины выехали в Москву – с двумя дочерьми и маленьким сыном Юрием (Георгием), появившимся на свет в Чугуеве. Расставаясь с родными местами, утопающими в щедром солнечном свете поздней весны, Илья Ефимович написал Поленову, утешая более самого себя, нежели друга: «…солнце изучать, я надеюсь, мы с тобой ещё приедем сюда». «Выгоду Москвы я разумел только с нравственной стороны, со стороны знакомства с Россией, – рассуждал Репин в письме к тому же Поленову ещё в феврале. – Об материальной выгоде ничего нельзя сказать вперёд. Теперь я даже думаю, что едва ли мы останемся там более трёх лет. Нельзя не заметить там некоторой заедающей провинциальности, и она, я в этом уверен, даст себя почувствовать со временем, тогда-то захочется нам вернуться в нашу противную столицу».

Сняв квартиру в Белокаменной, Репин отправился в Петербург в надежде повидаться со Стасовым, но приехал в столицу совершенно больным. В таком же хвором состоянии он вернулся в Москву. Малярия, одолевшая художника, настроила его на философский лад. Вообще, Илья Ефимович обладал отменным даром выражать эмоции не только кистью, но и пером. Тогдашнее своё невесёлое настроение он передал так: «Да, нет более несчастья, как быть больным, – и в то время, когда так много нужно сделать лично, индивидуально от начала до конца. Нет более ужаса, как подумаешь, что может быть через полгода, а может и раньше, перестанешь существовать… оборвут тебя на самой интересной странице твоего совершенствования, на самой захватывающей страсти твоего стремления. И должен будешь помириться на ничтожном, жалком, детском начале проявления своей души…»

К счастью, художник выздоровел и, чувствуя духовную связь с передвижниками, в феврале 1878 года вступил в Товарищество. При поддержке Крамского обошлось без обязательного «экспонентского стажа».

Жизнь в Москве пробудила интерес Репина к русской старине. Вместе с Поленовым и Виктором Васнецовым Илья Ефимович совершал познавательные прогулки по старой столице, и перед его мысленным взором возникали яркие исторические персонажи. Непримиримая царевна Софья была одной из них. Так родилась композиция картины «Царевна Софья Алексеевна в Новодевичьем монастыре, во время казни стрельцов и пытки всей её прислуги в 1698 году». Задуманная ещё в 1877-м, картина «вынашивалась» в течение года с параллельным изучением архивных материалов. Художник даже осмотрел келью, ставшую местом заточения царевны. Затем писались этюды. Облик Валентины Семёновны Серовой – матери будущего самого талантливого ученика Репина – подсказал живописцу портретные характеристики царевны. Неторопливый и тщательный в создании картин, Илья Ефимович завершил «Царевну Софью» на удивление быстро, а закончив работу, воздержался от обычного для него внесения последних правок – полотно было написано на одном дыхании.

Далеко не все современники согласились с репинской трактовкой исторического эпизода и самого образа Софьи. И только аналитический ум Крамского задался вопросом: «Какая могла быть Софья?» И тут же дал логичный ответ: «Вот точно такая же, как некоторые наши купчихи, бабы, содержащие постоялые дворы и т. д. Это ничего, что она знала языки, переводила, правила государством, она в то же время могла собственноручно отодрать девку за волосы и пр.». Расставить правильные акценты помог и колорит великолепной живописи. Репин свою удачу прекрасно осознавал и к «Царевне Софье» претензий не имел.

А когда Стасов заявил, что для выражения «страшной драмы» у Репина не нашлось «нужных элементов в художественной его натуре», что художник многое «сочиняет» и что, скорее всего, вообще не способен к исторической живописи, Илья Ефимович не на шутку обиделся. Даже авторитетные мнения не имели шансов одолеть его личные твёрдые убеждения. Вот как об этом размышлял сам Репин: «…я работаю над своими вещами по непосредственному увлечению. Засевшая идея начинает пилить меня, не давать покою, манить и завлекать меня своими чарами, и мне тогда ни до чего, ни до кого нет дела. Что станут говорить, будут ли смотреть, будет ли это производить впечатление, плодотворное или вредное, высокоэстетическое или антихудожественное – обо всём этом я никогда не думал…»

В 1879 году, узнав о тяжёлой болезни матери, Репин поспешил в Чугуев. Вскоре Татьяны Степановны не стало, а следом родилась третья дочь художника, названная в честь почившей бабушки Татьяной. К этому времени в рабочей папке Репина уже можно было найти первые эскизы к «Запорожцам». Как обычно, подступаясь к картине, Илья Ефимович провёл основательную подготовительную работу. Запорожье он посетил вместе со своим учеником Валентином Серовым.