Судьбы передвижников

Московские размеренные трудовые будни Репина ещё как-то снимали напряжение, всё чаще возникавшее в отношениях художника с женой. Представить тогдашнюю жизнь супруги живописца помогают воспоминания дочери Павла Третьякова – Веры Зилоти: «…как-то раз, в Москве, мы с сестрой Сашей заехали к Репиным. Вера Алексеевна, сидя случайно со мной одной в столовой за столом, говорила мне, как она, после целого утомительного дня, уложив свою ватагу ребят, измученная, садится за этот стол помолчать и прийти в себя в тишине. “И вот придёт Илья, начнёт рассказывать о своей работе в тот день над своими картинами – и усталость моя мгновенно исчезает. Ложусь спать счастливая, полная энергии на будущий день. Тогда я забываю и своё, надоевшее мне лицо, которое утром, когда я причёсывалась, приводило меня, в зеркале, прямо в отчаяние своей некрасивостью”». В Петербурге молодой женщине стало ещё тяжелее. Обретший громкую славу Илья Репин стал стремиться к жизни открытым домом с многочисленными визитёрами, что никак не соответствовало внутреннему складу Веры Алексеевны, более тяготевшей к уединению.

По свидетельству современника, «Репин был очень гостеприимен, вечно работал, одаривал гостей своими этюдами и рисунками и любил литературные беседы… Во время спора он изумлял… своей осведомлённостью не только в русской, но и иностранной литературе».

Увы, молчаливая, не столь любознательная и образованная Вера Алексеевна на роль хозяйки столичного салона, подразумевающую непринуждённое общение на многие злободневные темы дня, годилась с большой натяжкой, вернее, не годилась совсем. И Репин, страстный, увлекающийся Репин, отдалялся от жены всё более. До неё доходили слухи о слишком трепетном отношении мужа к изысканным, обворожительным дамам, желающим быть запечатлёнными талантливой репинской кистью. Вера Алексеевна страдала, бывало, даже «тарелки летали» в минуты эмоционального выяснения отношений между супругами. Муза и ещё недавно любимая модель художника превратилась в малоприметную уставшую женщину. Свой долг супруги она ещё чтила, и это помогало находить силы длить далеко не счастливую семейную жизнь. «Мне было глубоко жаль его жену – блёклую, какими бывают растения и женщины, оставленные в тени», – написала одна из репинских учениц и поклонниц. Она же оправдывала своего кумира: «Не распущенностью были всегда искренние, большею частью короткие увлечения Ильи Ефимовича; тот же динамизм, насыщавший его творчество, владел и его личными переживаниями, и спокойная сытость и довольство собой, своим обедом и женой были с ним несовместимы».

Тем не менее, когда у Веры Алексеевны, как поговаривали, случился короткий роман с сыном знаменитого Василия Перова, возмущению Репина не было предела. Всё шло к разрыву, и в 1887 году он произошёл. Старшие дочери – Вера и Надежда – остались при отце, младшим детям выпала печальная участь наблюдать болезненное женское одиночество матери. О произошедшем с удовольствием судачили в обществе, и вот уже Валентин Серов пишет о супруге учителя: «…нет во мне к ней ни симпатии, ни уважения».

О пылких увлечениях, случавшихся с художником, можно догадаться по некоторым женским портретам, написанным Ильёй Ефимовичем. Портрет Елизаветы Званцевой – из их числа. Молодая художница пришла к Репину по рекомендации весной 1888 года, рассчитывая взять у признанного мастера уроки живописи и не предполагая, какую страсть она внушит учителю. Через некоторое время на Званцеву пролился золотой дождь из писем с горячими репинскими признаниями: «Как я вас люблю! Боже мой, боже, я никогда не воображал, что чувство моё к вам вырастет до такой страсти. Я начинаю бояться за себя… Право, ещё никогда в моей жизни, никогда никого я не любил так непозволительно, с таким самозабвением. Даже искусство отошло куда-то, и вы, вы – всякую секунду у меня на уме и в сердце…» Утомившись обжигающими чувствами своего наставника, Званцева сочла благоразумным сменить педагога, предпочтя мастерскую Павла Чистякова. Илья Ефимович продолжал искать встреч с предметом своего обожания, пока в 1891 году возлюбленная художника не покинула Петербург, так и не завершив своего академического образования. А с чудесным портретом Елизаветы Званцевой, обдающим жаром любви живописца, Репин не расставался до конца своих дней.