Судьбы водят хоровод

– Может быть, стоит чаще готовить ужин и реже ходить в рестораны? – Роман почувствовал раздражение.

– Ты хочешь, чтобы дом пропах кухней? Жареной рыбой?

– Не обязательно рыбой. Я всего лишь хочу, чтобы в доме пахло едой. Любой. Какое-то время на рестораны накладывается мораторий. Но я обещаю, что это временно, – примирительно сказал Роман.

Но Ольга не думала так просто сдаваться. Последнее слово должно было остаться за ней.

На следующий день их дом буквально атаковала армия курьеров. Они приносили коробки, из которых Ольга с победным и мстительным видом извлекала мясорубку, электрогриль, миксер, хлебопечку, а еще йогуртницу, блендер, мультиварку, соковыжималку. И, конечно, новую, каких-то промышленных размеров вытяжку. По дому ровным слоем были разнесены новые кастрюли и сковородки. Даже двоечник мог сообразить, что на эти деньги можно долго ходить по ресторанам. Что и требовалось доказать.

Роман двоечником никогда не был. Он быстро усвоил урок: без денег их союз долго не продержится. Нужно срочно находить новые возможности заработка.

Где? Конечно, в России. Россия – это такая странная страна, которую все эмигранты хают, но зарабатывать почему-то у них получается именно там. На новой родине они обычно живут на пособия.

Роман решил вернуться в Россию. Не совсем, конечно. Точнее, не в полном составе. Ольга останется возле шторок. Будет дышать морским воздухом и, как Пенелопа, ждать своего Одиссея, уплывшего за деньгами.

Таков был план. И нельзя сказать, что он провалился. По крайней мере, часть его осуществилась без особых корректировок: Роман уехал, а Ольга осталась, как и было задумано. Но вот дальше пошли накладки.

Из Романа получился плохой Одиссей. Тому везло и его любили олимпийские боги. А Роману никто не помогал – ни боги, ни люди. Все-таки расклад был не в его пользу: жил-был чиновник Родион Аркадьевич, потом его чуть не посадили, но он заблаговременно умер, а его заместитель удачно переехал в Черногорию. Нет, конечно, никто свечку не держал и потому никаких выводов не делал. Но, как говорится, осадочек остался. Брать Романа в заместители, в помощники или в партнеры никто не хотел из суеверия. Считали плохой приметой. Где деньги, там и особая чувствительность к тонким материям.

У Ольги тоже не вышло с ролью Пенелопы. Та вздыхала, глядя в даль, и отбивалась от атак местных ухажеров. Ольга вздыхала, заглядывая в кошелек, а ухажеров удерживала на расстоянии одним изгибом бровей. Местные мужчины понимали, что не потянут такую женщину, и сдерживали свои душевные порывы.

К тому же Пенелопа сидела безвылазно дома, а Ольга от скуки все чаще ездила в Тиват, где швартовались большие и очень большие яхты. Тиват – дорогой город, жемчужина Черногории. Вечером береговая линия играла огнями, как будто ее украсили новогодними гирляндами. Даже портовый кран был стилизован под Эйфелеву башню и светился в ночи. Публика снисходительно улыбалась и находила это оригинальным. Под плеск волн, на которых покачивались яхты, верилось во все хорошее. Атмосфера праздника нашептывала нескромные желания.

Ольга впитывала в себя эту атмосферу, а потом возвращалась в свой мир и рыдала от контраста яхт и дома на горе с видом на рыбацкие шхуны. Дом был милым, и где-нибудь в промозглой Москве именно о таком мечталось, но после набитого яхтами Тивата он казался слишком скромным.

Телефонная связь с Романом стала напоминать сердечную аритмию. Они не совпадали.

– Привет, ты как, дорогая? – Ровный голос из мира, где нет яхт.

– Плохо. Мне все надоело.

– Ну потерпи, я тут кручусь, что-нибудь обязательно нарисуется.

– Что нарисуется? Дырка от бублика?

– Ты в плохом настроении? Я перезвоню, когда тебя отпустит.

И гудки.

Роман смутно догадывался, что Ольгу «не отпустит», но упорно отгонял от себя эту мысль. Нужно было срочно разжиться деньгами, чтобы вернуть возможность безбедно жить в доме с легкими шторками, ужинать в ресторане. Из бытовой кухонной техники они оставят себе только тостер и кофемашину, а остальное сдадут в утиль.

Он еще не знал, что у Ольги перед глазами плывут яхты. Ее, как мотылька на огонь, тянуло в Тиват, на вечернюю набережную, в толпу богатых мужчин и праздничных женщин. Она ездила туда, как на работу.

Красивая женщина с затуманенным мечтательным взором не может вечно гулять в одиночестве. Рано или поздно кто-то предложит ей прокатиться на яхте. Таков закон если не природы, то курортных городов.