Судебный процесс по уголовному делу американского летчика-шпиона Френсиса Гарри Пауэрса 17–19 августа 1960 г.

Пауэрс: Гораздо лучше, чем я ожидал. (Оживление в зале.) Очевидно, когда меня впервые увидели, то не подумали, что я иностранец. Когда я приземлился, мне помогли погасить парашют, помогли снять шлем. Я попытался объясниться, и они, естественно, решили меня задержать. По дороге, когда, очевидно, меня везли к властям, я попросил попить. Машину остановили и дали мне воды. Мне также предложили сигареты. Мы пытались беседовать, но друг друга не поняли. Мне кажется, что я понял слово «Америка» или «американец» и дал понять знаками, что я американец. Думаю, что они это поняли. Когда меня привезли — я не знаю, как называлось то учреждение, где были власти, — я пожаловался на головную боль, ибо я ударился головой, когда был сбит самолет. Был вызван врач. Он осмотрел голову и оказал необходимую помощь. У меня были царапины, ссадины на правой ноге. Пытались со мной беседовать на немецком языке, но я не понимаю по-немецки. Оттуда меня повезли в Свердловск. Там был переводчик, мне дали воды, и я ответил на несколько вопросов. Из Свердловска меня привезли сюда и на протяжении всего этого времени со мной очень хорошо обращались.

Гринев: Являются ли данные Вами показания искренними и правдивыми?

Пауэрс: Да, но я не могу ручаться за те предположительные утверждения, которые я делал. Иногда я высказывал свое мнение или просто излагал предположение по тому или иному вопросу.

Гринев: Как Вы сейчас относитесь к своей работе в Центральном разведывательном управлении (оживление в зале) и понимаете ли Вы, какую опасность представлял Ваш полет?

Пауэрс: Да, сейчас я понимаю гораздо больше, чем раньше. Сначала я колебался, продлить ли мне контракт или нет. Я не хотел продлевать контракта. Будь у меня работа, я бы его не продлил, так как я сейчас немного знаю о последствиях моего полета. Правда, всех последствий я не знаю. Несколько минут тому назад я упоминал о срыве совещания в верхах и увеличении напряженности в мире. Искренне сожалею, что причастен ко всему этому.

Гринев: У меня сейчас нет больше вопросов.

Председательствующий: Объявляется перерыв до 10 часов утра 18 августа.

Заседание закончилось в 17 часов 10 минут.

Заседание 18 августа (утреннее)

Комендант суда: Прошу встать, суд идет.

Председательствующий: Садитесь, пожалуйста. Судебное заседание Военной коллегии Верховного Суда Советского Союза продолжается. Товарищ адвокат, у Вас есть еще вопросы к Вашему подзащитному?

Гринев: Есть.

Председательствующий: Подсудимый Пауэрс, прошу Вас отвечать на вопросы Вашего адвоката.

Гринев: Почему Вы не остались работать на спасательной станции и не пытались найти другую работу?

Пауэрс: Я поступил на спасательную станцию после окончания колледжа. Это была временная работа, только на лето, и она должна была прекратиться с наступлением осени. В той местности, где я жил, было практически невозможно найти постоянную работу. Никто не соглашался брать человека, которому предстояло уйти в армию.

Гринев: Знали ли Вы при подписании контракта с Центральным разведывательным управлением, что Вам предстоят полеты над территорией СССР?

Пауэрс: При подписании контракта мне это было неизвестно.

Гринев: Когда Вы впервые узнали об этом?

Пауэрс: Шесть или семь месяцев спустя после подписания контракта. Мне сообщили, что это будет частью наших обязанностей. В это время стало известно, что советская радарная система более эффективна, чем считалось раньше. И поэтому нам объявили, что, вероятно, мы ограничимся лишь полетами вдоль границ Советского Союза.

Гринев: В случае отказа от выполнения задания, от полета 1 мая, получили ли бы Вы ту часть денег, которая согласно контракту Вам сразу не выдавалась?

Пауэрс: Контракт был сформулирован таким образом, что это зависело целиком от тех, кто меня нанимал. Они могли посчитать это несоблюдением контракта с моей стороны. Я не знаю, какое решение было бы принято.

Гринев: Что конкретно говорил Вам полковник Шелтон о безопасности полета над территорией СССР?

Пауэрс: Мне было сказано, что такие полеты совершенно безопасны. Единственная опасность — неисправность аппаратуры, технического оснащения самолета.

Гринев: Когда-нибудь раньше давали Вам при полетах булавку с ядом?

Пауэрс: Это был первый случай, когда мне была вручена такая булавка.

Гринев: Показывал ли полковник Шелтон, как нужно пользоваться булавкой с ядом?

Пауэрс: Да, мне это объяснили.

Гринев: Я больше вопросов не имею.

Председательствующий: Подсудимый Пауэрс, садитесь. Товарищ Генеральный прокурор, имеются ли у Вас еще вопросы?

Руденко: Несколько уточняющих вопросов.

Председательствующий: Подсудимый Пауэрс, прошу Вас отвечать на вопросы Генерального прокурора Советского Союза.

Руденко: Вчера Вы показали, что первый раз были в Пешаваре в 1959 году.

Пауэрс: Да.