Сухопутная улитка

− Совсем со своими кошаками с ума сошла, − сказала Елена Валерьевна. – У тебя что: дома нет кошки?

− Нет, − сказала Соня.

− Ясно. У меня-то сиамская. Так достала. Злая. Хоть здесь от неё отдохнуть.

Марина вспомнила Юльку. Но это была мимолётная мысль – навеяло, что называется, кошками. Сейчас было не до Юльки. Ей надо было подчинить себе Дашу, Полину и главное – Настю. Чтобы они поняли, что Марина – лучше, чем Маша, что Марина – их капитан. Все дни Марина внимательно следила, как они общаются, как смотрят на неё и Варю. Пока − так же как и девчонки в школе: индифферентно. Но в школе-то на неё так смотрели богатые. А тут богатых, кроме Насти, не наблюдалось…

Посидели в холле. Разобрали ошибки в игре. Вышли на улицу. Прогулялись до магазина (в магазине запрещалось покупать газировку и чипсы), вернулись. Рядом с гостиницей была дискотека. Старшие девочки протестовали. Ложились на пандусы на площадке перед гостиницей, включали магнитолу. Тогда звук с дискотеки становился почти не слышен.

− И не просите! – кричала Елена Валерьевна. – Не просите! После прошлогоднего даже думать забудьте. Тем более, там вход платный

На небе сверкали зарницы. Где-то дождь… Марине всю ночь снились эти зарницы и что смог закончился. Утром она стала пихать девчонок. Она вставала рано, до того как Елена Валерьевна приходила будить. Толкала Варю, толкала Соню. С Соней она больше не связывалась после пинка в плечо. Марине было так хорошо, игра стала получаться. Вместо Сони всё равно некому играть. Не Даше же… Соня проснулась, осоловело уставилась на Марину, сказала раздражённо, как от бомжа вонючего отмахнулась:

− Сегодня отдых. Родительский день.

Воскресение! Неделя прошла. Ещё всего неделя, а столько всего должно произойти. И тренировки, тренировочные игры с местными, турнир. На игре будут болельщики, пацаны и Гена. На зарядке пацаны ей кричат: «Привет, лапша!», «Привет, вермишель!» Интересно, что они скажут после игр? Главное командой давить, как старшие девочки. Так они слаженно играют. И аккуратно. Не то, что Варя – как бомбовоз несётся на противника с мячом, вместо того, чтобы пас дать, она же теперь разыгрывающая, а всё в полусредние прётся. Не надо с Варей портить отношения, а то вообще игру завалит. Марина думала об этом, попивая бульон в буфете. Потом ещё сидела, ждала всех. Стали подтягиваться девчонки: сонные, помятые, мрачные. Елена Валерьевна больше не кричала: «Кашу чтоб доели! Шницель чтоб доели!» Все всё доедали без напоминания. И в магазин ходили как звери на охоту.

Редкие утренние посетители вместо «здрасьте» говорили буфетчице:

− В Москве – проливной дождь.

− Вот почему зарницы были!

Псих из «люкса» появился в буфете без тряпки у носа, но всё ещё на истошном негативе, сказал с угрозой:

− Рано радуетесь. Посмотрим, что сегодня к ночи будет. В интернете прогноз плохой.

Марине стало жутко. От испуга кашу всю съела, даже хлеб с маслом. Нет! Не надо больше смога! После завтрака потянуло в сон. Она засыпала в кровати, её пнула в плечо Соня:

− К тебе мама приехала…

− Эээ. Ты чё? – вскочила Марина.

− Я как ты, − огрызнулась «мелкая».

И Марине пришлось заткнуться. Если начать разборку, Соня может всем рассказать, как Марина утром, в единственный выходной, всех будить хотела на пробежку.

Днём Марина заснула на час – так устала с мамой общаться, рассказывать ей полуправду, иногда «от» и «до» врать, почти во всём притворяться. Проснулась, села. Варя похрапывала в окружении двух мешков с едой. Третий стоял в холодильнике в соседнем двести седьмом номере. У них в номере холодильника почему-то не было – как Марина могла проглядеть это, когда выбирала. Вот поэтому, – думала теперь Марина, никто к ней и не заселился: холодильника-то нет, а она-то напридумывала, напридумывала…

Соню забирали на целый день. Когда она вернулась, перед ужином, Марина сказала с порога:

− Твоя мама дура.

Соня не обернулась, стала сумку со шмотками разбирать.

− Твоя мама дура! – повторила Варя, ухмыляясь и жуя.

− А твоя – жирная, − сказала Соня и показала Варе язык.

− Что ты сказала? – Марина и Варя вместе пошла на Соню.

− То же что и вы, − сказала Соня. – И твоя мама…

– Что? Что моя мама? – Марина чувствовала, что звереет, что хочет убить эту мелкую.

– Она у тебя училка, что ли?

− Почему? – удивилась Марина. Она так была ошарашена этим предположением. – Моя мама социолог.

− А кто это – соци?.. – спросила Варя.

− Это не для средних умов. – Марина остановилась, и Варя остановилась.

Марина вкрадчиво спросила:

– Послушай, Сонь: а почему ты решила, что моя мама училка?

− Потому что только у учителей такие подлые дети.

− Ой-ой! Как стыдно: я – подлая, − театрально заламывая руки, воскликнула Марина, подошла к сидящей Соне и толкнула её в плечо. Теперь это было совсем не страшно, не так как в первый раз.

Тут подскочила и Варя, рассыпала пакет с Сониными вещами и стала пихать под кровать.

− За то, что ты мою маму жирной обозвала!