Сухопутная улитка

Дома Марина съела на ночь не два, а четыре творожка, запила не одним, а двумя пакетами «снежка», уроки оставила на раннее утро, легла в кровать, в животе непривычно бурлило, кроме коктейля в макдаке она ела салат под майонезом, не посмела отказаться… Марина ворочалась с боку на бок, никак не могла найти удобное положение, в итоге легла на живот, засунула руки под подушку, обняла подушку и стала размышлять: что, если действительно Соня говорила правду. Нет! В первый момент Марина была уверена, что это враньё. Точнее, в первый момент, она испугалась, а потом решила, что Соня пугает. Конечно же: виновато слово «милиция». Скорее всего, это пустые угрозы. Ещё папа говорил, что человек, который что-то замыслил, никогда не станет об этом говорить − те, кто угрожают, обычно блефуют, врут, ну, или не врут, а принимают желаемое за действительное. Марина и сама сколько раз так делала. Настя тоже уверяла, что Соня врёт. Но Насте доверять нельзя: что она думает на самом деле, никак нельзя понять по её узким мышиным глазкам.

Всё-таки, надо на всякий случай выработать стратегию поведения, как говорила на уроках бизнес-успеха новенькая учительница, ужасно молодая и ужасно тощая, похожая на сухую палку. Просто на всякий случай. Значит, надо говорить, что ничего не было, главное ничего не признавать – мама Марине это сказала, когда она только в первый класс собиралась идти. Родители очень боялись, что Марину будут обижать, и мама, и папа, и бабушка предупреждали, что ни в коем случае не надо терпеть насмешки, а уж толчки и подавно – всё-таки у неё нет органа.

− Делай свирепое лицо и нападай, маши руками, пинай ногами, − говорила мама утром первого сентября. – А если взрослые станут ругать – реви, обвиняй во всём других. И ни в чём не признавайся, говори, что ты не начинала, всё они начали.

Марина тогда переспрашивала маму: а кто это «они»? Мама отвечала: все, все люди вокруг – твои враги. Марина спрашивала: почему? А мама говорила: потому что у них есть селезёнка, а у тебя нет.

Так Марина и будет говорить. Она ничего не знает, это наговор, Соня завидует, что Марина была капитаном. Мама Сони ещё и бесится, что команду для её дочки никак не наберут. И не наберут – Марина всех младшаков ненавидит. А Марина к Соне не подходила даже, и девочки могут подтвердить. Главное завтра − предупредить Варю и Настю. Но предупредить она не успела. Господи! У неё новый мобильник – папа подарил. Но мама кидает на него так мало денег!..

Глава восемнадцатая. Разбирательство

Утром пришла повестка из милиции: маме явиться туда то и туда то, к инспектору такому-то, почтальон принёс прямо в квартиру, под роспись в полвосьмого утра. Марина внутри обмерла, – чёрт! не врала Соня – но внешне сделала вид, что ничего не знает, что это её не касается. Но бабушка перепугалась. Мама сказала, успокаивая бабушку :

− Это из-за Инессы. Муж её мне звонил, какую-то справку ему в больнице не дали. Вроде бы, получается по документам, что он её мёртвую в больницу привёз. Нигде не значится, что она в больнице умерла. По документам «скорой» − живая, по документам больницы – поступила мёртвая. А он же её сопровождал. Он предупреждал, что меня как свидетеля могут вызвать. До сорока пяти лет, если человек умирает, родных в убийстве подозревают и всех друзей умершего опрашивают.

− Беспредел, полный беспредел, − отозвалась бабушка. – Она сияла медным въевшемся за время вынужденной ссылки в Кемеровскую область загаром, новые морщинки, испещрили за аномальное лето её лицо. Бабушка стала похожа на сухофрукт. − Не ходи вообще в милицию, пусть сами к тебе приходят… Не ходи.

Но день не задался с этого самого разговора, с этого письма. Нет! Марина не сомневалась, что это насчёт тёти Инессы, ни в коем случае она не думала о другом, не просчитывала другие варианты. Но так бывает, так случается: чужеродное, постороннее сбивает весь твой утренний настрой, все твои планы. Просто звуком сбивает, словом, темой… Тёти Инессы больше нет… Марина рассеяно слушала уроки. Она вспоминала смог. Сначала просто жару и пустые тротуары и дороги. Вспоминала то, как она чапала из бассейна, а голова, тяжёлые тёмные вьющиеся волосы – её гордость! – высыхали уже на полпути. Высыхали не только на макушке и затылке – к половине пути высыхали волосы у корней, в самой глубине, где череп срастается с позвонком… «Интересно, − размышляла Марина. – А когда тётя Инесса упала дома, когда стала задыхаться, чем она ударилась: затылком или лицом»… Марина не одёргивала себя, она и не о таких вещах размышляла. Много о чём Марина думала, фантазировала: она по-прежнему обожала детективы и ужасы.