Суховей

Нечеловеческий крик заглушил отголоски выстрела. Черенов сжался, обхватив раненую руку и перешел на вой с неразборчивыми матом и угрозами. Я отпустил воротник и толчком ноги отправил безопасника вниз с насыпи. Затем подошел ко второму и поменял свой пустой «глок» на его пистолет: так и есть, с глушителем. Пнул здоровяка под ребра. Тот застонал, а я носком ботинка ощутил твердость бронежилета. Луж крови тоже не наблюдалось. Жить будет.

В кармане пиджака раненого я нащупал ключ-брелок от внедорожника и занял место водителя. Руки тряслись, но стоило немного расслабиться, как дрожь отступила. Подогнал под себя кресло и зеркало заднего вида. В нем отразились глаза, напряженно вглядывавшиеся в меня из темной глубины салона. Должной в подобной ситуации вспышки страха я не ощутил, только отклонился влево и неуклюже извлек новое громоздкое оружие. Силуэт на заднем сиденье даже не шелохнулся.

– Это какой-то вечер неожиданных встреч, – сказал я, опуская ствол. – Ты здесь что делаешь?

Третьим (вернее, третьей) оказалась Галина – та самая душа офиса на набережной Мойки.

– Ты их совсем… насмерть? – бесцветным голосом спросила она.

– Когда-нибудь слышала, чтобы покойники так орали? – задал я риторический вопрос. – Ничего, думаю, выживут.

– Плохо, – так же безучастно промолвила Галя, – он найдет и тебя, и меня.

– Только не надо разыгрывать узницу совести, – нервно усмехнулся я. – Ты была здесь, с ними.

– Была. С ними. Но не за них. – Женщина вышла из ступора, и ее прорвало. – Да, я работала на Черенова – сливала ему информацию о старике. Но и сам Лавров все знал, он давал мне то, что должны были знать эти ублюдки.

– Какие ублюдки? Кто именно? – зацепился я за слова.

– Не знаю, – выдохнула Галя. – Со мной общался только Черенов, но я всегда чувствовала, что за ним кто-то стоит. Вначале, когда я еще работала у него в департаменте, он был адекватным, но чем дальше, тем больше сходил с ума. Им овладело что-то нехорошее.

– Ладно, опишешь все в мемуарах, – кивнул я, убирая пистолет. – А теперь выходи. Окажешь первую помощь своему радетелю.

– Не надо, Сергей, – взмолилась женщина, – я помогу тебе добраться «туда».

Говорят, возвращаться – плохая примета. Но сейчас я плевать хотел на какие-либо суеверия. Куда-то делась осторожность и ясный ум. В голове закипал свинец. Еще не бурлил, а лишь подернулся блестящей зыбкой пленочкой. Жаркий воздух потяжелел от влаги. Губы запеклись от частого дыхания. Пистолет я выкинул уже где-то на кольцевой.

В закрытом для обычных пассажиров здании терминала «Пулково-2» было тихо и пустынно. Галя провела меня в зал для важных персон, там к нам вышла девушка в строгом черном костюме, которая, очевидно, не ожидала увидеть только нас двоих.

– А где господин Черенов? – спросила она, представившись чьим-то адъютантом.

– Господина Черенова задержали непреодолимые обстоятельства, – пояснил я. – Боюсь, он не составит нам компанию. А вот Галина полетит с нами.

Девушка попросила подождать минуту, отошла – и некоторое время вполголоса общалась по телефону.

– Сергей Валерьевич, извините за задержку, – вежливо пролепетала она, вернувшись. – Прошу вас следовать за мной.

Мы спустились в зону вылета. Там ждал автомобиль сопровождения, который доставил нас к ангарам, к стоявшему наготове небольшому частному самолету.

Пилоты, стюардесса, адъютант что-то говорили, приветствовали, но их слова скользили мимо. Я занял большое белое кресло, пристегнулся и еще глубже ушел в себя.

Когда легкий джет оторвался от земли, набрал высоту и взял курс на неизвестные мне отдаленные убежища, я наконец смочил губы. На краю стакана осталось пятнышко соленой крови. Крови моего врага.

Глава 25 Прехистор

Треть века я просуществовал с иллюзией понимания окружающего мира. Мне казалось, что я неплохо разбираюсь в своей жизни, в людях и в происходящих вокруг процессах. Фигня! Я лишь овощ – тепличное растение, выведенное в неволе и пребывающее в своем замкнутом микрокосме. Мои успехи и амбиции – все это пепел. Возможно, я чем-то и выделяюсь среди прочих растений, но, Господи, нас таких семь миллиардов. А может, три. А может, тринадцать. Я не подсчитывал – так написано в «Википедии». Еще нам вложили определенную картину мира, сказали, кто мы такие, сказали, что нам есть и пить. Убедили, что мы расплодились безмерно и пора бы уже проредить стадо, иначе планета не выдержит.

И тут начинается вторая глава жизни. И в ней я – избранный, один из немногих, кто переживет Апокалипсис и возродит племя человеческое в более цивилизованном и упорядоченном виде. Вот он, звездный час овоща.