Суккубус

– Марджи, – прошептал он, прижимаясь к ее ягодицам. – Марджи. – Оргазм сотряс его тело. Он испугался, что задохнется. Испугался, что умрет. Куртни не двигалась. Теплое семя растекалось по ее спине. – Марджи. – Бобби жадно вдыхал запах ее волос. – Я люблю тебя, Марджи. Люблю. Люблю… – Его тело дрожало. По лицу катились капельки пота. Он не двигался. Пять минут. Десять. Куртни чувствовала, как начинает затекать ее тело. Наконец, Бобби слез с нее. Поднялся на ноги. Его нагота была отвратительна. Сморщенный член, худые ноги, впалая грудь, тонкие, как у женщины, руки.

– Хочешь еще? – спросила его Куртни. Он не ответил. Картины. Они висели на стенах, напоминая ему о детстве. Там, в доме Леон, он мог играть среди них часами. Это был его мир. Его фантазии. Они подчинялись ему, как глина рукам скульптора. – Бобби?

– Тихо. Просто лежи, – он улыбнулся. Здесь, в этой комнате, он мог представить себя Богом. Мог создать целый мир за пять минут и разрушить его за мгновение.

– Бобби?

– Тшш, – он снова улыбнулся. Нет. Он не зло. Он – скульптор. Творец, способный создать из желаний мечты.

– Бобби… – Куртни видела, как оживает тьма. Клубится, стягивая свой покров к кровати. И образы, силуэты, они рождаются в этом мареве безликими персонажами. Нет. Она не боялась их. Здесь, в этой комнате, они никогда не причиняли ей зла. Добрые и заботливые хозяева, но сейчас… Сейчас они словно подчинялись кому-то другому.

– Как ты это делаешь, Бобби? – она вздрогнула, чувствуя, как десятки невидимых рук начинают ласкать ее тело. Сотни крохотных губы осыпали поцелуями ее губы.

– Просто наслаждайся, – посоветовал ей Бобби. Куртни раздвинула ноги. Тьма окружила ее. Завернула в свое нежное одеяло, позволяя погрузиться в себя, словно эрегированный член в тело возлюбленной, и там внутри овладела ей, заполнила ее без остатка.

– Ты не Марджи, – тихо сказал Бобби. – Он подошел к обездвиженной Куртни и опустился на колени. Тьма отступила, открывая для него ее лоно. – Ты всего лишь шлюха. – Он вошел в нее вместе с ошметками мрака. Медленно. Неторопливо. Куртни застонала – тихий, гортанный звук, рожденный где-то в глубине горла.

Бобби вышел из нее, оставив после себя пустоту, которую моментально заполнила тьма. Снова вошел. Снова вышел. Он замер на мгновение, вылепляя для себя еще одну женщину. Черную, как ночь. Страстную, как сам дьявол. Она вцепилась в его тело, подобно тигру, рыча и извиваясь. Тьма отыскала внутри Куртни его член и принялась ласкать его. Жадно, словно пытаясь высосать из него всю его жизнь. Бобби зажмурился, сжался. Пришедший оргазм был долгим и граничил с безумием. Куртни тяжело дышала. Лицо ее было покрыто потом. Бобби лег рядом с ней. Обнял.

– Как? – тихо спросила она.

– Что как? – Бобби смотрел на картины. Ласкал их взглядом.

– Как ты это делаешь?

– Пит говорит, что это у меня в крови.

– Ты сделал мне очень хорошо, Бобби.

– Я могу сделать еще лучше.

– Дай передохнуть.

– Не здесь. В моем доме. Завтра, – он отвернулся и закрыл глаза. – Обними меня… Не так… Руку чуть ниже… Да… Теперь хорошо…

* * *

Прием был холодным и каким-то наигранно-официальным.

– Я просто хочу проститься с Марджи, – сказал Бобби отцу.

– Ну, так иди, – Дени достал сигарету и закурил. – Или тебе что, особый эскорт нужен?!

Бобби помялся. Посмотрел на Куртни.

– Она останется, – Ивона смерила шлюху презрительным взглядом. – Сходи выпей, Дени.

И когда они остались вдвоем. – И где тебя подцепил этот недоносок?

– У Пита, мэм.

– Вот как? И что ты делаешь у Пита?

– Все, мэм.

– Надеюсь, Бобби трахнул тебя как следует?

– Нет, мэм, – Куртни понизила голос, рассказывая подробности их первой близости.

– Слизняк!

– Но потом… – Куртни перешла на шепот.

– А в этом он похож на отца, – Ивона улыбнулась. – Такой же эгоист. – Она жестом велела Куртни повернуться. – А ты хороша.

– Спасибо, мэм.

– И послушна.

– Спасиб…

– Заткнись! Что ты скажешь на то, чтобы родить этому недоноску сына?

– Бобби?

– Ну, конечно.

– Я согласна.

– Дени! – позвала Ивона. – Эта шлюха родит нам внука! – И уже Куртни. – Мы назовем его Джейкоб.

– Почему Джейкоб, мэм?

– Потому что так звали моего отца. А он был достойным человеком. И у ребенка должно быть достойное имя. Не такое, как у тебя. И не такое, как у моего сына. Ты поняла?

– Да, мэм.

– Ну, вот и отлично. Пойдем, съездим в город. Я покажу тебя врачу и куплю пару платьев.

* * *

Джейкоб родился в начале весны. Ночью. Куртни долго не могла разродиться, и Ивона, перебрав скотча, то и дело заглядывала в палату с криками и негодованием.

– Да вырежьте вы его из этой суки! – кричала она врачам. – За что я плачу вам деньги, бездари?!