тумана, словно брошены рукой в пространство судеб, —
там свет от фонаря танцует,
во тьме паря.
Я добегу до края, ничего
не говоря.
Ведь все слова исчерканы в блокноте,
где ночь безликой тенью
на высокой ноте
уже по новой жжёт полотна
наступающего
дня.
И только после этого огня
в окне витражном,
у молчаливых стен многоэтажек,
мои стихи расскажут про меня.
"…через всю твою реку света, все твои звездные лагеря,
где мои неживые братья меня приветствуют,
ни полслова не говоря,
где узрю наконец воочию – ничего не бывает зря…"
Расскажи, Вселенная, о простом,
Как мечта врывается прямо в дом,
Тот, что душа, вмещающая всецело
Всё провода; и что жизнь вся единым сном,
Что по проводам отчаянно бьёт густым,
Утром особенно… Пар изо рта, как дым,
Вяжет язык на улице, скулы сводит —
Осень. А мы её листья, ее следы.
Расскажи, как каждый из нас был глуп,
Создавая внутри по войне/врагу,
И как однажды случается, что излечен
Просто приподнятыми уголками губ.
Расскажи, Вселенная, словно прах —
Мы, и нас снова разносят ветра в горах,
Что тишина бессловесная и родная.
Ни одной тайны страху… А всё моря…
Расскажи, как душа, до конца нагая,
Помнит, что ничего
не бывает
зря.
Всё однажды кончится, распадётся на атомы и исчезнет,
и ищи потом душу с волею пожелезней,
чтоб на равных съёжиться и разлиться во тьме галактик.
Да так и существовать, насколько хватит.
Насколько сможем внутри материй и не известных человечеству
элементов,
где-то под самой толщей других систем,
крутить, как образы киноленты,
кому-то непостижимому нам. И эти чувства на самой грани
будут транслировать сквозь пространства,
пока пустота не грянет.
И тогда всё заново станет временем и началом,
и я снова вспомню тот день, место и ту реальность,
когда тебя
повстречала.
Оставляй меня, небо, падать. Я – лес. Трава – я.
Переплавь меня в боль, она душит, как ножевая.
Пережжённая и разбитая, но живая,
Оголённой погибелью снова иду ко дну.
Отравляй меня, небо, искусным и скорым ядом —
Не поможет, ведь я им давно пропиталась. Рядом
Всё чернеет, и я как проклятие жгу. Не надо,
Оставляй меня во вселенной совсем одну.
Моё солнце сжигает, высушивает планеты.
Всё – пустыня внутри. Только сжалась в размер монеты
Эта истина, что неразбавленной, подогретой
Пьётся легче, чем ром со льдом в том густом дыму.
Я однажды ее обязательно, не пролив, Пойму.
Вот уже на стадии "излечиться бы от тебя", но
что-то хрипло внутри хохочет: "Ну-ну, попробуй!"
А под коркой нещадно играет фортепиано,
разбиваясь о борт абсурда.
Ко дну оба.
И когда бы последним жалом волну иллюзий
обратить в никуда, перестав задыхаться в стенах…
Чтобы только не боль, что, весь мир под собою сузив,
разъедает.
А только небо,
волна
и пена.
Сколько птицам ни падать, мол, ветер, да подхвати же —
Обессиленным не достается, увы, опор.
Дождь расплавленной медью душу нещадно лижет,
И весь путь мой – один заброшенный коридор.
Просто перегорели лампочки в нём, и разом
Поглотила холодной горечью темнота.
Пустота не имеет облика, только разным
Обладает ударом бессонниц, той боли в такт.
Не проси оставаться морем, на сердце штиль, но
Это просто дорога падений и грань начал.
Как же хочется разучиться совсем – быть сильной,
В этом мире разбитых снов и кривых зеркал.
Как догорит борьба внутри, и свет
Займёт ему положенное место, —
Боль опыта росою на траве
Проложит путь заре во тьме небесной;
Я обрету гармонию, и в том
Рассеется печалей горьких омут.
Мы весь наш путь, глотая пыль, идём,
Чтоб вырасти от сложного к простому.
Напои меня, утро, солнцем, что в небе тонет.
Свет сочится и мирно ждет у моих ладоней, —
Оттого-то душа и кажется всё бездонней,
Как глаза-океаны мальчишек–озорников.
Напои меня, утро, ветром, затихшим скоро,
Что, спеша, опоясал лентами сонный город.
Я ловлю их, кидаю за ворот – цветное горло,
И тогда под ребром не испытываю сквозняков.
Напои меня, утро, лучшей строкой плебея
У щеки золотой рассвета, едва робея,
Чтобы мир ощутил весь пыл широты хорея
Наших судеб, объятых светом небесных рук.
Под ногами великих горных цепей–героев,
Еле слышно перебирая волну в миноре,
Отдыхает простое море, живое море.
Напои меня этим морем своим, прошу!
Как станет бездонней тьма
На шляпе моих ночей,
Весь голос среди бумаг
Окажется. Текст ничей,
Без подписи у черты,
Огнём обожжет нутро.
Я просто хочу остыть,
Но снова ищу меж строк
Разбитые зеркала
Из недр слепой души.
По новой одна зола
Случается, и не сшить
Оборванные края;
Не парус – а так, темно.
Оставь, не спасёт маяк!
С собой утяну на дно!
И солнцем согретый май
Уже не сойдёт с плечей,
Ведь станет бездонней тьма
На шляпе моих ночей.
Снова морозно. Город осип и замер.
Я выдыхаю паром зажатый смех, и,
Кажется, Бог нас не видит с наружных камер…
Мы создаём в эфире одни помехи.
В этом и вся ирония, только знаешь,
Я не философ. Просто слова да точки,
Что улетают в небо кричащей стаей
И у стекла разбиваются. Ну а впрочем,