Сумеречный город

– Какая же я дура, что поверила, будто ты сможешь это сделать. Только дура может забыть о том, что правила некромантии нельзя нарушать. Они жесткие и…

– Плевать на некромантию! – громко, заставив Ришу поморщиться, выкрикнул Джас. – Если бы тот круг на Небесной площади не активировался, все бы получилось. Мы можем попробовать еще раз. Мы можем…

– Хватит, Джас! – Риша подошла к окну и, несмотря на солнечный свет, поежилась, как от холода. – Я больше не могу с этим мириться, не могу этому потворствовать. В любом случае базилика окружена стражниками. И… и я пыталась снова выйти на контакт с твоей матерью. Думаю, она уже переместилась в войд.

– Ты не можешь так легко сдаться. – Джас шагнул вперед и встал лицом к лицу с Ришей.

– Я и не сдавалась. Просто поняла, что должна идти к своей цели другим путем. И этот путь я пройду одна.

– О чем ты вообще?

Риша подставила лицо солнечным лучам и, не в силах сдерживать это в себе, заговорила.

Чем дольше она оставалась с этим один на один, тем явственнее для нее был финал, конец пьесы, надвигающаяся трагедия, приближения которой пока не чувствует зритель.

– Боги в состоянии войны? – тихо переспросил Джас. – Значит, Запечатывание…

Риша кивнула и крепче обхватила себя руками. Джас, заметив, что она дрожит, положил руку ей на плечо.

– Мне очень жаль. И жаль, что ты раньше мне об этом не рассказала.

– И что бы ты сделал? Боги все равно до нас доберутся, никто не сможет им помешать. И если Тхана завтра действительно мной завладеет, если она заставит меня противостоять остальным, если они… если каждый из них и правда хочет убить других… – У Риши перехватило дыхание. – Я не могу позволить, чтобы кто-то из наследников стал победителем.

Джас неуверенно коснулся ее локтя. Риша не отшатнулась, и тогда он второй рукой обнял ее за плечи. Она прижалась к нему, почувствовала его тепло, вдохнула его запах. От него пахло кедром и немного сырой землей.

– Не тяни, говори прямо, – попросил Джас, но это не прозвучало грубо.

– Между нами… Нас, наследников, связывают траектории, ну или пути, – начала объяснять Риша. – Все, что касается Космического Масштаба, связано между собой. И завтра, во время Ночи богов, я найду способ получить доступ к этим путям. Думаю, я всегда владела этой силой. Я убивала насекомых у себя в комнате, а потом их оживляла, но я никогда не хлопала по ним книгой и не давила каблуком, просто смотрела на них, и они падали на пол… мертвые. Я и с тобой чуть такое не сделала.

Джас приложил ладонь к груди и, поняв, о чем говорит Риша, крепче сжал ее плечо второй рукой.

– Я должна их убить, – сказала Риша, и после этих слов слезы наконец нашли выход. – Должна – и убью нас всех, всех четверых наследников, и так не дам ни одному из нас уйти, завладев всей силой.

– Ты не можешь, Риша! Так нельзя, это…

– Только так и нужно. Нельзя допустить, чтобы все четыре мира попали под власть одного тирана.

– Но это самоубийство! Ты сама говорила, что правила некромантии очень жесткие. Ясно же – то, что ты задумала, против этих правил!

Все так. Она нарушит правила, и это навлечет еще больше позора на ее отца и на всю семью. Но она уже пыталась найти решение путем переговоров, умоляла Тхану, даже к заклинаниям обращалась.

Миры либо останутся изолированными друг от друга и постепенно зачахнут, либо окажутся во власти одного, не знающего жалости бога. Нетрудно понять, какое из зол будет меньшим.

Риша этого не хотела, но она была единственной, кто может что-то сделать.

Джас снова затряс головой:

– Не делай этого. Прошу тебя, пожалуйста, мы можем снова попытаться поработать с барьером в некрополе. Мы… – Джас в полной растерянности оглядел гостиную. – Мы можем уехать из Нексуса. Ведь твоя мать именно этого и хочет. Уедем в Паритви и поженимся. Там мы сможем лучше изучить барьер.

Риша очень удивилась, услышав словно со стороны сорвавшийся с собственных губ смех. То, что говорил Джас, было похоже на какую-то детскую сказочку.

«Принцесса и лорд сыграли свадьбу, жили счастливо и умерли в один день».

Но это не ее история.

Риша приложила ладонь к груди Джаса. Пальцы от его тепла расправились, как лепестки цветка под солнцем, а его сердце стучало так, будто рвалось навстречу ее ладони.

Риша прислонилась лбом ко лбу Джаса, ее сердце отбивало похоронный марш. В глубине застывшей от страха души она была благодарна Джасу за то, что он обнимал ее за плечи.

– Может быть, – тихо согласилась Риша, но только потому, что не хотела говорить «нет».

«Пусть эти воспоминания останутся со мной навсегда», – подумала Риша.

Тепло Джаса, то, как Сайя закатывает глаза, звон серег матери, улыбка отца, когда он ее хвалит…

Риша надеялась, что они тоже запомнят ее в таком свете. Поймут и будут помнить, что она старалась творить добро и, несмотря на шипы, всегда тянулась к розам.

«Жизнь не должна быть прожита зря».

IV

Круг на Небесной площади не просто уничтожил монумент – он сломал что-то внутри Николаса, сломал то, что было слабым, но тянулось к жизни. Так сапог бездумно и безжалостно давит росток лозы.