Сумеречный город

Окно палаты Мадеи выходило на восток, а значит, она могла насладиться рассветом.

Николас быстро подошел к матери. Она лежала на спине, положив забинтованные руки на покрывало, и старалась держать глаза открытыми. Он осторожно сжал ее плечо, а медсестра закрыла дверь, чтобы им никто не помешал.

– Мне так жаль, – прошептала Мадея бледными пересохшими губами, и по ее щекам потекли слезы. – Прости меня, сынок. Я не смогла…

Николас взял в ладони ее холодную руку. Лукс завис ненадолго над Мадеей, а потом пристроился у нее на ключице.

– Я знаю, – тоже шепотом сказал Николас. – Я знаю, мама, это больно. И мне очень жаль.

Мадея затрясла головой, вернее, попыталась это сделать.

– Нет, сынок, в этом нет твоей вины и никогда не было. – Ее пальцы подрагивали между его ладонями. – Это я во всем виновата. Я должна была остановить…

– Ты сама знаешь, что, когда он таким становился, никто не мог его остановить.

Мадея посмотрела в сторону. В этот момент она казалась такой маленькой и такой хрупкой.

– Нет, – прошептала она. – Его. Он пытался его вернуть. Пытался использовать тот же способ, но…

– Не понимаю, о чем ты? – Николас нахмурился.

Мадея заговорила монотонно, как будто впала в транс:

– Они приготовили тело. Намазали душистыми маслами, обрядили в одежды цвета дома Киров. А потом он исчез… просто исчез. Мы похоронили пустой гроб. – Мадею затрясло. – Я никогда об этом не говорила…

Но Николас видел тело брата в гробу из полированной вишни и сосны. Видел погребальный венок из ароматных пучков календулы и шалфея с вплетенными маленькими колокольчиками, который прислали от дома Вакара.

Неужели она пыталась с помощью заклинаний совершить обряд воскрешения своего младшего сына?

– Прости меня, – захлебываясь слезами, взмолилась Мадея. – Прошу, не покидай меня.

– Я тебя не покину, – пообещал Николас. – И тебе не за что просить прощения.

«Это я отобрал его у тебя».

– Прости меня, мама.

– Нет, это не твоя вина, – сдавленным голосом прошептала Мадея. – Не оставляй меня. Не уходи. Прошу, не уходи.

«Прими это».

Риан никогда бы не попросил его принять это. Он бы сказал брату, чтобы тот дрался, чтобы он защищал то, с потерей чего решил смириться.

– Я не покину тебя и не хочу, чтобы ты меня оставила. – Николас поцеловал ладонь матери. – Я рад, что ты рядом, мама.

У Мадеи дрогнули губы, и в этот момент как будто что-то встало на свое место, как браслет у него на запястье.

Не важно, что будет завтра. Он примет бой, примет в память о брате, это самое меньшее, что он может для него сделать.

V

Анжелика проскользнула в двери базилики Дейи. Она не остановилась для помазания и сразу прошла мимо растерявшихся и взволнованных священников к комнате приношений.

Там перед ней возник Матео. Он тоже был несколько встревожен. Анжелика что-то прорычала, и священник торопливо открыл для нее дверь.

Едва войдя в комнату, Анжелика опустилась на колени.

Ей хотелось разбить, раздавить все чаши с приношениями, хотелось разгромить эту комнату и вообще всю базилику.

– Дейя! – закричала Анжелика. – Ответь мне, Дейя!

Над ней прокатилась горячая волна, а за волной прозвучал низкий, похожий на рычание смех.

– И никакого почтения? – прошептала богиня, и голос ее звучал отовсюду. – Даже распластаться на полу не изволишь? Ты меня разочаровываешь.

У Анжелики закололо спину, как будто на нее забралась какая-то огромная многоножка. Эта тварь толкнула ее вперед и повалила на пол. Анжелика зажмурилась, но перед этим успела увидеть края черного грушевидного туловища.

– Расскажи мне, почему ты вдруг стала такой нечестивой, – нараспев сказала Дейя.

Анжелика слышала, как возле ее уха щелкают влажные хелицеры. Напрягла ноги, приготовившись оттолкнуться от пола и бежать. Она пришла сюда с определенной целью, но ее праведный гнев мгновенно испарился – присутствие Дейи смыло его, как морские волны смывают легкие следы на песке.

Волосатая паучья лапа приобняла Анжелику за плечо, а потом с внушавшей ужас лаской прикоснулась к груди.

– Ты сказала, – начала объяснять дрожащим голосом Анжелика, – ты говорила, что мне не надо владеть моими элементами. Невзирая на то, какую боль и какое унижение мне это причиняло. Ты оставила меня, бросила одну, не помогла, когда я нуждалась в твоей помощи…

– Все, что я слышу, – детское нытье. Говори прямо или не говори вообще.

– Ты берегла меня для этого. Для Ночи богов. Тебе было плевать на то, что я не могу контролировать свою силу, потому что ты хотела, чтобы я не могла ее контролировать и продолжала подпитывать огонь. – Вес богини давил на спину Анжелики, но она заставила себя выпрямиться. – Я отказываюсь быть пешкой в твоей игре. Если ты получаешь доступ к моему телу, я в ответ требую доступ к силе Остиума.

Это была рискованная игра, но ничего другого она не могла придумать.

Если Остиум действительно является источником заклинаний… если он имеет отношение к тому, что она сделала на Небесной площади…

– Вы его сожрали? – шепотом спросила Анжелика. – Пятого бога. И так забрали себе его силу?

В комнате приношений воцарилась гробовая тишина. А потом стены сотряс похожий на скрежет смех Дейи.