Сумерки

В Вентуре они бросили желтый «кадиллак». Прогулявшись украдкой еще по одной улице с жилыми домами, Чарли обнаружил синий «форд-ЛТД», чей владелец сглупил, оставив ключи в замке зажигания. На новой машине Чарли проехал всего две мили, после чего притормозил на скудно освещенной парковке позади кинотеатра. Скрутив с машины номера, он бросил их в багажник. Затем снял номера с припаркованной рядом «тойоты» и повесил их на «форд». Если повезет, владелец «тойоты» даже не заметит до утра, что номера исчезли. А когда заметит, не факт, что сразу побежит в полицию. Да и там отнесутся к этому куда спокойней, чем к пропаже целой машины. Никто не станет подымать на уши весь отдел из-за пары железок. И вряд ли кому-то придет в голову увязать этот акт вандализма с угоном «ЛТД». Ну а последний, получив новые номера, фактически исчезнет с радаров полиции.

Из Вентуры они двинулись прямо на север и в тот же вторник, в 21:50, добрались до Санта-Барбары.

В прежние времена Чарли часто приезжал сюда, чтобы отдохнуть от тяжелой работы. Останавливался он обычно в «Билтморе» или «Монтесито Инн». На этот раз его выбор пал на дешевый отель «Приют туриста» в восточной части Стейт-стрит. Поскольку все знали о его пристрастии к первоклассным вещам, никому бы и в голову не пришло искать его в «Приюте».

Кроме номера, жильцам предлагался кухонный комплект. Чарли снял номер на неделю, расписавшись как Инок Флинт и уплатив наличными, чтобы не предъявлять кредитную карту.

В номере были бирюзовые занавески, ковер шоколадно-оранжевого цвета и покрывала в броских желто-фиолетовых тонах. То ли декоратору не хватило денег и пришлось покупать то, что было доступно по цене, то ли эта мешанина цветов соответствовала его представлению о прекрасном. Кровати впечатляли размерами, но матрацы на них были слишком мягкими и комковатыми. Диван выглядел и того неудобней. Остальная мебель тоже видала виды. В ванной висело желтоватое от времени зеркало, а под потолком натужно вздыхал вентилятор. Кухонька тоже не блистала новизной. Здесь стоял стол с четырьмя стульями, плита, старенький холодильник. К дешевым тарелкам прилагались такие же дешевые ложки и вилки. Электрическая кофеварка шла в комплекте с набором пакетиков: кофе и бескофеиновый «Санка», сахар и сухое молоко. Не люкс, но на большее они и не рассчитывали.

Пока Кристина укладывала Джоуи, Чарли сварил кофейник «Санки».

— Мм, пахнет божественно, — сказала Кристина, зайдя на кухню.

Чарли налил им по чашке.

— Как там Джоуи?

— Лег и тут же уснул. Пес тоже устроился на кровати. Обычно я этого не разрешаю, но тут махнула рукой. Какого черта! Если твой день начался с бомбы и продолжался в том же духе, есть смысл забить на хорошие манеры.

Они сидели у окна, откуда открывался вид на парковку и маленький бассейн за обшарпанной железной решеткой. Мокрый асфальт и ряды машин купались в оранжевом неоновом свете, которым сияла вывеска с названием мотеля. Гроза потихоньку сходила на нет.

Кофе был неплох, а беседа и того лучше. Говорили они обо всем, что приходило на ум: о фильмах и книгах, о политике и работе, о музыке и мексиканской кухне. Обо всем, кроме Грейс Спайви с ее Сумерками. По молчаливому согласию оба избегали разговора о последних событиях. И Чарли, и Кристина отчаянно нуждались в передышке.

Но для Чарли их беседа значила гораздо больше.

Это был прекрасный шанс получше узнать Кристину. С неуемным любопытством влюбленного мужчины вслушивался он в каждую ее мысль и каждое мнение, каким бы обыденным оно ни казалось.

Возможно, он всего лишь льстил себе, но у него возникло чувство, что Кристина испытывает к нему определенный интерес. Во всяком случае, Чарли очень на это надеялся.

Ближе к полуночи он поймал себя на том, что рассказывает ей то, чем никогда не делился с другими. События прошлого, о которых, казалось, он давно забыл. Но вот он заговорил о них и вновь ощутил ту старую боль.

Он рассказал об их нищенском существовании в Индианаполисе, с вечной нехваткой еды и тепла, так как социальные пособия первым делом тратились на виски, пиво и вино. Рассказал про то, как боялся по ночам уснуть — из-за страха, что крысы, которыми кишмя кишела их жалкая лачуга, заберутся на кровать и обглодают ему лицо.

Пьяница-отец избивал мать Чарли с устрашающей регулярностью, будто выполнял тем самым свой супружеский долг. Порой доставалось и Чарли. Не покалечили его только потому, что отец в такие минуты был уже слишком пьян и плохо держался на ногах. Мать Чарли никогда не отличалась сильным характером да и сама охотно прикладывалась к бутылке. Ни разу не заступилась она за Чарли, когда отец набрасывался на него с кулаками.

— Твои родители еще живы? — спросила Кристина.

— Слава богу, нет! А то бы они без конца обивали порог моего дома, изображая из себя лучших в мире отца и мать. Но правда в том, что в детстве я не знал ни любви, ни заботы.

— Ты сумел высоко подняться для паренька из бедной семьи, — заметила Кристина.

— Ну да, особенно учитывая, что я не рассчитывал прожить так долго.