Сумерки

Кайл запоем глотал фильмы ужасов, которые крутили по телевизору. Не сосчитать, сколько вечеров провел он перед черно-белым экраном, на котором мелькали лица, больше похожие на уродливые маски. Как только фильм кончался, Кайл спешил в ванную, к этому самому зеркалу. Он смотрел на свое отражение и говорил себе, что он все же не настолько уродлив, не настолько страшен, как те твари, что выползли из первобытных болот, или прилетели сюда из иных миров… или сбежали от сумасшедших ученых с их безумными опытами. По сравнению с ними он выглядел почти нормально. В худшем случае — жалко. Но Кайл не верил себе. Он смотрел на себя в зеркало, а зеркало не врало. Оно отражало лицо, способное привидеться лишь в кошмарах.

Он улыбнулся своему отражению, пытаясь выглядеть дружелюбно. Но вместо улыбки получился оскал.

Ни одна женщина не останется с ним добровольно. Только шлюхи, которым за это платят. И даже среди них находились те, кто шарахался от него, как от прокаженного. Сучки. Мерзкие, вонючие, бездушные сучки. Как было бы хорошо вбить в такую свою боль, вколотить и оставить там, чтобы хоть на время ощутить облегчение.

Нет. Грешно так думать. Плохо.

А как же Мать Грейс?

Как же Сумерки, спасение и жизнь вечная?

Но он хотел. Он жаждал.

Внезапно он обнаружил себя на пороге квартиры. Он даже не помнил, как попал сюда. Ноги сами понесли его на поиски проститутки. Или кого-то, кого можно было бы избить.

Нет!

Захлопнув дверь, он запер ее на замок и лихорадочно огляделся.

Времени на раздумья не оставалось.

Еще немного — и он уступит, поддастся искушению. Его трясло, он лепетал что-то несвязное. Пара секунд — и он выскочит за дверь. Выскочит в поисках жертвы…

Он метнулся к полке и выхватил томик из небольшой подборки книжек. Рванул сразу пригоршню страниц и швырнул их на пол. Рванул еще и еще — до тех пор, пока в руках у него не осталась обложка. Ее он тоже растерзал в одну секунду. До чего приятно было кромсать хоть что-то! Его трясло, он дышал, будто загнанная лошадь. Еще одна книжка превратилась в клочки. За ней еще и еще…

В себя он пришел уже на полу. Он лежал ничком и тихонько плакал. Вокруг громоздились обрывки страниц — двадцать книг, ставших никчемной бумагой. Он сел, достал из кармана платок и вытер глаза. Осторожно поднялся. Его больше не трясло — жажда отступила.

Сатана был повержен.

Кайл устоял перед искушением. Ему стало ясно, почему Господь избирает для битвы таких, как он. Если бы в Его войске были лишь те, кто никогда не грешил, откуда бы Ему знать, смогут они противостоять дьявольскому искушению или нет? «Выбирая таких, как я, — думал Кайл, — давая нам еще один шанс на спасение, Бог обретает армию из искушенных солдат».

Он посмотрел наверх, но не увидел потолка. Взгляд его достиг неба, проник в сердце Вселенной. «Я достоин, — сказал он. — Я выбрался из клоаки греха и доказал, что не упаду обратно. И если Твое желание состоит в том, чтобы я расправился с мальчишкой, отдай его мне! Я готов. И я достоин».

В нем вновь пробудилась жажда, желание рвать и крушить, но теперь это была чистая эмоция — незамутненная потребность стать гладиатором Господа.

Внезапно до него дошло, что Бог поручает ему как раз то, чего бы он хотел избежать. Ему не хотелось убивать. Не хотелось больше калечить людей. Он только-только обрел толику уважения к себе и начал думать, что недалек тот день, когда он сможет ужиться с человечеством. Но Бог возжелал, чтобы он и дальше убивал, обрушивая свой гнев на избранные жертвы.

«Почему? — крутилось в его голове. — Почему мне выпало на долю стать орудием Божьего гнева? Раньше я радовался своей жажде, но теперь она пугает меня. Так почему бы не использовать меня как-то иначе?»

«Дурные мысли» — так называла это Мать Грейс. Кайл постарался выбросить их из головы. Нельзя подвергать сомнению Божественную волю, а воля Его неисповедима. Порой Он бывает на редкость суровым, и ты не в силах понять, почему Он так много требует от тебя. Почему Он хочет, чтобы ты убивал… почему Он в принципе создал тебя чудовищем, хотя без труда мог бы сделать красавцем.

Нет, это снова дурные мысли.

Кайл убрал с пола обрывки книг. Налил себе молока. Затем сел у телефона и принялся ждать звонка Грейс.

Посмотрим, пришло ли его время стать молотом Господа.

Часть четвертая Погоня

То, что вводит в заблуждение, очаровывает больше всего.

Платон

Вам не избегнуть

Объятий смерти,
Хоть и несетесь вы
В радостной гонке.
Собакам смерти
В радость погоня.
Оскал их подобен
Счастливой улыбке.
Но гонка не вечна —
Псы чуют добычу;
Последнее слово,
Как прежде, за смертью.

Книга сочтенных печалей

41