Сумерки богов

– Да, – сказал он. – Там безопаснее. Это всё твой план?

На этот раз пожала плечами Диса. Она увидела, как Брингерд с трудом тащит припасы, которые собрала из кладовых Гаутхейма. Диса помогла девушке взвалить сумку на плечи, а затем наблюдала, как та, пошатываясь, вышла за дверь со своей ношей. Гримнир обгрыз последние кусочки мяса с козьей ноги. Наконец Диса сказала:

– Те, кто сражаются, хотят умереть, ну или смирились с этим. Несправедливо судить по нам других. Если кто-то хочет остаться – пускай, но зачем заставлять женщин и детей умирать вместе со своими отцами, сыновьями и братьями? Если мы сможем отвести их в безопасное место, тогда это наш долг.

Гримнир бросил голую кость в огонь и слизнул жир со своих лап.

– Ты удивляешь меня, птичка. – Он пристегнул к поясу своё оружие. – Ну ладно, отведём этих свиней в спокойное место.

Больше часа ушло на то, чтобы вывести женщин, детей, стариков и раненых через задние ворота на пристань, где их ждал старый Хюгге. В тумане можно было разглядеть слезливые прощания между жёнами и мужьями, матерями и сыновьями; отцы в последний раз обнимали своих дочерей, а сыновья с дрожащими губами пытались казаться храбрыми. Диса завидовала им. Если она умрет, кто будет её оплакивать?

Она отвернулась и увидела, как Беркано обнимает Лауфею. Сестры гётов Выдры почти не расставались с тех пор, как прибыли в Храфнхауг. Когда Диса сказала, что одной из сестёр надо отправиться с лодками, чтобы ухаживать за ранеными, она ожидала ожесточенного спора. Но Беркано – старше как минимум на десять лет – с бесконечным терпением взяла сестру за руки и приказала ей уйти.

– Я не могу оставить тебя одну, – сказала Лауфея, вытирая слёзы. Но Беркано была непреклонна.

– Я буду не одна, – ответила она. – Здесь моя семья – братья, дяди и сёстры Ворона. Человек в плаще приглядит за мной, прямо как последние три года. Но нашим матерям и дочерям нужна ты, Фея. Ты должна утешить их боль, прямо как когда-то – мою.

Беркано сдерживала слёзы. Она улыбнулась младшей сестре, которая, казалось, сжимается в комок от бесконечного горя. Беркано взяла её за плечи.

– Ну будет тебе. Мы гёты Выдры, сестра. Последние из нашего рода. Что нам говорила мама? Мы всегда помогаем нуждающимся соседям, потому что однажды этими соседями будем мы. Что ж, нашим соседям нужна помощь, Фея. Они были нужны нам три года назад. Теперь наш черёд.

Среди густого тумана Лауфея сдержала рыдания и отстранилась от сестры. Она распрямила плечи и кивнула; Диса увидела, как та достала что-то из-под туники и вручила Беркано. Лицо старшего гёта Выдры просияло. Это был скальп – каштановый скальп Орма Топора.

– На удачу, – сказала Лауфея, а затем повернулась и поднялась на первую лодку.

Беркано держала скальп, как некое жуткое домашнее животное, когда старый Хюгге отчалил. Он помахал Дисе. Мужчины, ослеплённые щепками или кипящей сосновой смолой, и их жёны гребли, а старый Хюгге держался за румпель. Как только он обхватил изношенную ель своими скрюченными руками, с него будто сошёл десяток лет. Он снова был молод. И когда лодки медленно исчезли в озерном тумане, Диса решила, что именно таким она хочет его запомнить.

Задумчивость Дисы прервал Гримнир, похлопав её по плечу и слегка подтолкнув назад по тропе.

– Идём, птичка.

Ульфрун встретила их на полпути к воротам.

– Вчера ты выдал хитрый трюк, – сказала она. – Какое ещё колдовство есть у тебя в запасе?

Гримнир хмыкнул с недовольным видом.

– Это была всего лишь удача. И та наверняка закончилась. Теперь мы сами по себе. Соберите оставшихся людей и всю еду. Можно устроить пир, пока эти псалмопевцы молятся и зализывают раны.

– Нужно напасть на них снова. На этот раз всем, – вмешалась Ульфрун. Она жаждала крови, особенно того норвежца, который убил Форне. – Убить их, пока они заняты молитвами.

– Времени не осталось, – ответил Гримнир, когда они подошли к воротам. – Вы же тоже почувствовали это прошлой ночью? Корни Мидгарда начали трещать. Может, сегодня. Может, завтра, но курган поднимется из объятий Венерна, – он кивнул в ту сторону, откуда они пришли, на воды Скервика.

Ульфрун проследила за его взглядом. На какой-то момент она показалась уставшей – старой женщиной на исходе своих сил под весом гейса.

– Значит, это последний день…

– Что это за шум? – спросила Диса. Нахмурившись, она склонила голову набок.

Ульфрун крикнула охраннику, идущему по парапету над задним входом:

– Эй, на воротах! Ты что-нибудь видишь?

– Туман ещё слишком густой, – ответил Вороний гёт.

– Похоже на… скрежет верёвок, – сказала Диса. Она слышала отголоски мужских голосов, кричащих в унисон, будто они тянули за вёсла корабля. – Имир! Этот белый ублюдок послал за своей флотилией?

Гримнир нахмурился.

– Это не корабли, птичка, – сказал он. – Заходи, – он повёл их в деревню через ворота. – Закрывай! Опускай заслон и созывай псов войны, Имир тебя побери!

– В чём дело? Что значит этот шум?

– А то, что отдохнуть нам не удастся, – хмыкнула Ульфрун.