Сумерки богов

– Не очень хорошо. У этих ублюдков предостаточно упорства.

Выругавшись, он показал на ворота. Диса повернулась. Крестоносец просунул руку по плечо в трещину. Девушка услышала псалмы, которые он пел, когда цеплялся за стойку ворот.

Диса бросилась на него. Её нож пробил острием мужское запястье, пригвоздив его к доскам. Мужчина корчился, завывая как собака, ужаленная осой. Скривив рот в мрачной усмешке, Диса вытащила франкский топор. Она рубила ублюдка по руке у плеча, с каждым ударом хрустели кости. Кровь брызнула ей на лицо и руки. Мимо умирающего, свисавшего из щели в двери на клочьях хряща и окровавленной кольчуге, просунулось копьё. Диса поймала его за древко и потянула вперёд. Она слышала, как мужчины кричали:

– Уйдите от ворот!

И она почувствовала запах сосновой смолы.

– Назад! – заорала она, едва успев схватить нож и отбежать до того, как через щель полилась кипящая смола. Она услышала крик с верха парапета:

– Этот! Убейте этого!

Скрипнули арбалеты, какой-то крестоносец застонал…

…и через мгновение сосновая смола зажглась от факела. Вязкая, липкая жидкость взорвалась, вперёд неслась волна пламени и жара. От горящих ворот валил чёрный дым. Вперёд бежали женщины с вёдрами грязи. Они могли потушить то, что видели, но внешняя сторона ворот продолжала гореть. Если пройдёт много времени, огонь проберётся сквозь твердые как камень дубовые доски и расплавит железные петли и засовы. Сначала падут ворота, потом стена, затем второй уровень и, наконец, сам Храфнхауг. Диса выругалась.

Сквозь суматоху она услышала, как кто-то зовет её по имени. Обернувшись, она увидела Беркано. Гёт Выдры была похожа на призрак, сотканный из крови.

– Диса!

– В чём дело? – рявкнула Диса. – Говори, Имир тебя подери! Я тут по уши в этих навозных псах блудниц!

Беркано схватила Дису за руку.

– Твоя бабушка. Тебе лучше подойти. Скорее!

Диса Дагрунсдоттир зарычала. Она повернулась к Херроду, и тот кивнул.

– Иди, я тут справлюсь, – сказал он. Выругавшись, Диса позволила Беркано её увести.

Они шли к третьему уровню, к Гаутхейму. Тяжелые бои у главных ворот принесли сотни жертв, а неоднократные попытки крестоносцев прорваться сквозь стены привели к тому, что многие из погибших были Вороньими сёстрами Дисы. Она увидела Тайру, старшую дочь старого Хюгге, убитую стрелой в грудь; Ката, с ещё свежей татуировкой Ворона, лежала рядом с Исгерд и Пертро. Все трое погибли от ударов копьями.

– Она мертва? – спросила Диса. Беркано повернулась к девушке с жалостью в тёмных глазах.

– Ещё нет.

Беркано повела её внутрь, где Сигрун лежала среди тех раненых, которые всё ещё цеплялись за жизнь. Диса сдержала проклятие. Окоченевшее от агонии тело Сигрун было покрыто отвратительным лоскутным одеялом ожогов. Обе ноги были вывернуты и сломаны, вероятно как и бёдра. Её правая рука, ведущая, представляла собой массу пропитанных кровью бинтов, а правая сторона лица выглядела так, словно с неё пытались срезать скальп. Диса видела кости её черепа, проглядывающие сквозь разорванную плоть.

– Что случилось?

– Эта машина ётунов, – ответила Беркано, и Диса поняла, что она говорила о мангонеле крестоносцев. – Она отшвырнула горящее полено, и Сигрун задело и сбило со стены. Она звала тебя.

Диса опустилась на колени.

– Сигрун? – прошептала она. – Б-бабушка?

Глаза Сигрун открылись. У неё было тяжёлое дыхание, со свистом вылетающее сквозь сжатые зубы. Она с трудом посмотрела в лицо Дисе. Левая рука Сигрун тянулась к девушке.

– Д-Диса?

– Я здесь.

– Прости… меня, – прошептала Сигрун.

Диса взяла её за руку.

– Всё в прошлом. Ауда говорила мне, что мир – это наковальня, а я – девственная сталь. «Твоя бабушка, – говорила она, – твоя бабушка – молот, посланный богами, чтобы придать тебе форму» И она была права. Меч куют сильной рукой.

Но Сигрун заметалась; она схватила воротник кольчуги Дисы и потащила на себя.

– Нет! П-прости… меня! Я… я тебе с-соврала!

– О чём? – нахмурилась Диса.

– Д-Дагрун. Она… она у-умерла не… у Скагеррака.

– Что? – Диса замерла. Она взяла руку Сигрун и сжала почти до хруста костей. – В каком смысле? А где она умерла?

– Здесь, – ответила Сигрун и закрыла глаза. – У… у л-лодок.

– Как?

Сигрун ответила тихим, скорбным голосом:

– От моей руки.

Три этих слова пронзили сердце Дисы так резко, будто её бабушка всадила копьё.

– Ты? – Не подумав, Диса усилила хватку. Она сломала кости левой руки Сигрун, но старуха уже ничего не чувствовала. – Ты убила мою мать? Свою дочь? Почему?

– Ч-чтобы защитить его.

По венам Дисы потекла злоба. Её пальцы сжали волосы старухи, и она потянула её голову с пола.

– Что значит «защитить его»? Зачем… зачем его нужно было защищать? От кого? От моей мамы?

– Она у-узнала о нём, – ответила Сигрун. Слабым и прерывающимся голосом она рассказала историю о том, как Колгрима предала древний договор с Гримниром и как Дагрун, стремясь прославиться, решила убить монстра, который охотился на Храфнхауг на протяжении многих поколений.

– Г-глупая девчонка! Она слушала… слишком много с-скальдов. Хотела у-убить монстра… последнего… п-последнего монстра.