Сумерки богов

Диса двигалась быстро. Из Храфнхауга она направилась на юг, к Рогу – широкому заливу в форме коровьего рога, где река Хведрунг, пробиваясь через скалистое ущелье, впадала в озеро Венерн. Старый мост в устье Рога обозначал границы земель её народа. А за мостом заросшая тропа переходила в изрытую колеями дорогу, ведущую дальше на юг, к Эйдару, ближайшему поселению шведов. Диса рассчитывала, что где-то там наткнётся на след Флоки.

Она держала темп, которому научилась во время утренних пробежек с Гримниром – размашистый шаг, которому не страшны мили. В полдень Диса остановилась, чтобы попить свежей воды и проглотить кусок хлеба с копчёной рыбой. С севера дул холодный ветер, в нём улавливался запах льда и снега. Приближался конец месяца под названием Скерпла, месяц дуба, и всё же льды и не думали таять. Девушка вспомнила пророчество – Фимбулвинтер и конец мира. И задумалась, сколько её народу осталось до разлома Мидгарда…

Она побежала дальше; день клонился к закату, и в сумеречный час она уловила отблеск последнего света на водах Рога. Она всё шла, пока не прорвалась сквозь деревья и не вышла на каменистый берег. Только тогда она остановилась отдохнуть. Она считала, что ушла слишком далеко на восток – настолько, что теперь находилась недалеко от устья Рога. Слева от неё было озеро Венерн; справа – изгибался на север и сужался Рог, его берега поднимались, пока залив не превратился в поросшее деревьями ущелье. Там, за блестящей водой, Диса заметила необычное свечение, будто сотни огней придавали низким облакам красноватый оттенок. Эйдар горел? Неужели норвежцы пересекли границу в поисках добычи и рабов? Это свечение вызывало у Дисы смутное беспокойство, поэтому она не стала разводить костёр, насытилась холодной пищей и свернулась калачиком в укрытии, сделанном из корней деревьев и валунов.

Когда ею овладела усталость, Дисе показалось, что она слышит песни корней…

Она просыпается под запах дыма и пепла и под тепло потрескивающего огня. Это ей как минимум знакомо. Её кольчуга всё ещё порвана, но конечности больше не тяжелеют от усталости. Тёмные волосы мокрые от пота; серебряные бусы и костяные амулеты постукивают, когда она крутит головой, осматриваясь.

Храфнхауг горит. Она стоит у разрушенных ворот, нелепо свисающих с петель. Мертвецы всё ещё лежат в куче: бледные и окровавленные гёты переплетаются с бородатыми данами и темноглазыми шведами, их рваные плащи-нарамники украшены крестом Пригвождённого Бога. Девушка идёт по разбитым улицам, которые знает с детства.

Она знает, что этот путь приведёт её к смерти. Она уже видела это раньше: безумец, сдирающий кожу со своих костей, Человек в плаще с тележкой отрубленных голов, Дракон. Она больше не обязана идти по этому пути. Она поворачивается и выбирает новый.

Пламя тухнет; небеса над головой сияют зелёным светом севера. Под этот изумрудный свет она спускается по грубым ступеням, вырезанным в насыпи, и оказывается у кромки воды. Перед ней простирается каменистый пляж; накатывает прибой, волны с грохотом и шипением разбиваются длинными пенистыми завитками о берег. Впереди её ждёт фигура. Она имеет человеческую форму, хоть и сгорбленную и такую же искривлённую, как посох, на который опирается; на ней просторный плащ и низко надвинутая широкополая шляпа. Из-под полей поблескивает один злобный глаз.