Сумерки разума (СИ)

— Следующей, кого на своём пути повстречала наша семья, была Розали. Мы тогда были в Нью-Йорке. Обычно Карлайл не обращал людей. Это случилось два раза — со мной и Эсме. И он считал, что обязан нести ответ за тех, кого обратил. В Нью-Йорке его привлекали перспективы и возможности развиваться в качестве хирурга. Как-то раз он принёс в наш домик изломанное, несчастное создание. Это была невероятно красивая девушка в дорогом платье, висевшем на её теле клочьями. Карлайл был очень бледен. Он ничего не стал объяснять нам. Только сказал, что она обращена и должна пережить следующие пару дней. Позже выяснилось, что он нашёл её по запаху крови на улице, выброшенную, как ненужную куклу. Она не плакала и не звала на помощь, хотя находилась в сознании. Когда Розали пришла в себя после обращения, она не задавала вопросов и, вообще, молчала, представляя собой ледяную, как мрамор, красивую куклу. Когда же она, наконец, заговорила, то первым её вопросом было: “Насколько я стала сильной?” Она спрашивала только о своих способностях. Она не сказала, что именно с ней случилось. Я, впрочем, знал… Я видел это её глазами — её воспоминания, — он нахмурился. — Но никому не рассказал об этом. И когда она однажды ушла ночью, я попросил Карлайла не вмешиваться. Он сопротивлялся и говорил, что Розали нужно вернуть. Она отличалась от нас всех — сильная, сдержанная и закованная сама в себе.

— Что с ней такое случилось, что её не удивило даже превращение в вампира?

— Не скажу, — ответил мне Эдвард.— Это не твоя боль. Розали ненавидит, когда кто-то вспоминает об этом. И она имеет право на это.

— Кто-то причинил ей сильную боль, да? Она ушла мстить?

— Мстить? — он улыбнулся бледной, загадочной улыбкой. — Это была бойня. И я помогал ей в этом. Мы подружились после той ночи и договорились, что никто из нас не скажет о произошедшем. Мы стояли перед пылающим особняком, держась за руки. Розали не плакала, она смотрела на пламя с гордой яростью в глазах. Потом сказала мне: “Пошли. Сквозь огонь они в огонь и вошли”. Она имела в виду ад. Благодаря мне Розали осталась с нами, но ещё долго хранила к нам холодность. Я слегка потерял от неё голову, но понимал, что между нами никогда ничего не будет. Она ненавидела мужчин. Я мог быть ей только другом. Кроме того, она знала, что я читаю её мысли и относилась ко мне очень настороженно. Её раздражало то, что она не может закрыться. Ей, как воздух, требовалась возможность хранить секреты, и я не мог ей этого дать.

— Мне жаль, — искренне сказала я.

— М-да… Она долго была моим наваждением. Но через два года ей пришлось спасти от гризли одного охотника. Тот истекал кровью. Увидев, кто именно его спас, умирающий парень посмотрел на Розали восхищённо и спросил: “Та ангел, который пришёл забрать меня?” Учитывая, что он спросил это прямо перед своей смертью, едва ли он собирался сделать ей пошлый комплимент. Искренне подумал, что Розали — его галлюцинация. Сначала она хотела бросить его умирать, но что-то заставило её передумать. Она обратила его. На самом деле, никто не думал, что она, вообще, способна на такой подвиг воли. Но это в характере Розали — выглядеть хрупкой, светловолосой куклой и являться по своей натуре солдатом. Она сумела правильно обратить Эмметта, выходить его. Она по-матерински ухаживала за ним. Тогда я впервые увидел, на что она способна, когда любит кого-то. У неё сердце львицы.

Я не испытывала и капли ревности, когда он рассказывал это. Всё это звучало в таких красках, что я вместе с ним сопереживала Розали.