Сумочка авантюристки. Сонный москит. Брюнетки напрокат

— Возможно. Но как адвокат я знаю, что правда — лучшая защита от сплетни. Так что призадумайтесь над этим, мистер Стаунтон, да решайте поживее. Или вы поговорите со мной, или вам придется держать ответ перед полицией.

Несколько секунд Стаунтон еще держался за ручку двери, словно раздумывая над этой альтернативой, а затем внезапно посторонился и сказал:

— Входите!

Мейсон пропустил вперед Салли Медисон, а затем вошел сам.

Справа, со стороны гостиной, послышался женский голос:

Кто там пришел, дорогой?

— Это ко мне по делу, — ответил Стаунтон, и добавил: — Пройдемте в мой кабинет.

Он распахнул дверь и пригласил гостей войти. Кабинет выглядел довольно строго: портьеры, письменный стол, сейф, столик для секретаря. В оконной нише стоял аквариум, где плавали две рыбки.

Как только Стаунтон зажег, свет в кабинете, Мейсон подошел к аквариуму и начал разглядывать рыбок.

— Вы знаете, — сказал он Стаунтону, — что некоторые народности называют вуалехвостых телескопов рыбами смерти?

Тот ничего не ответил.

Мейсон снова стал с любопытством рассматривать черных рыбок с большими вуалеобразными плавниками и хвостами, выпуклыми глазами, такими же черными, как и все тело.

— Что ж, — вздохнул он, — теперь я знаю, как они выглядят. В них действительно есть что-то зловещее.

— Может быть, вы присядете? — несколько неуверенно предложил Стаунтон.

Мейсон подождал, пока не сядет Салли Медисон, а потом сам удобно устроился в кресле. Улыбнувшись Стаунтону, он сказал:

— Вы сможете избежать многих неприятностей, если сразу же расскажете нам все, что знаете.

— Что именно вас интересует?

Мейсон сразу повернулся в сторону телефона.

— Не люблю повторяться. Я сказал: все! И я не собираюсь вытягивать из вас слово за словом. Предпочту позвонить в полицию.

— Я не боюсь полиции. И не надо меня запугивать, мистер Мейсон.

— Начинайте!

— Мне нечего скрывать. Я не совершил никакого преступления. И я принял вас в этот необычно поздний час только потому, что знаю, кто вы, и питаю уважение к вашей профессии. И тем не менее я не позволю себя оскорблять.

— Откуда у вас эти рыбки? — спросил Мейсон.

— На этот вопрос я не могу ответить.

Мейсон вынул изо рта сигарету, не спеша направился к телефону и снял трубку.

— Соедините меня с главным полицейским управлением, — бросил он телефонистке.

— Мийутку, минутку, мистер Мейсон! — быстро проговорил Стаунтон. — Вы уж слишком рьяно беретесь за дело. Если вы оговорите меня в полиции, то сами об этом пожалеете.

Не поворачиваясь и не отнимая трубки от уха, Мейсон повторил свой вопрос:

— Откуда у вас эти рыбки, Стаунтон?

— Если уж вам так хочется знать, — с раздражением ответил тот, — это рыбки Харрингтона Фолкнера.

— Я так и думал, — ответил Мейсон и повесил трубку.

— Да, да, — вызывающе продолжал Стаунтон. — Эти рыбки принадлежат Харрингтону Фолкнеру. Он дал мне их на хранение. Я составлял много страховок для фирмы «Фолкнер и Карсон инкорпорейтед риэлторе», и я был рад оказать мистеру Фолкнеру услугу. Полагаю, ничего незаконного в этом нет, и, обвиняя меня в воровстве, вы рискуете навлечь на себя неприятности.

Мейсон повернулся в кресле, закинул ногу на ногу и, с улыбкой посмотрев на раздраженного Стаунтона, спросил:

— Как их привезли к вам? В том аквариуме, в котором они сейчас находятся?

— Нет. Если мисс Медисон действительно работает в зоомагазине, она должна знать, что это аквариум из магазина, в котором можно лечить рыбок с помощью панелей.

— Так в чем же они были доставлены к вам? — настаивал Мейсон.

Стаунтон мгновение колебался, а потом спросил:

— Не понимаю, какое это может иметь значение?

— Очень большое.

— Не дума_ю.

— Тогда извольте выслушать меня, мистер Стаунтон, — заявил адвокат. — Если Харрингтон Фолкнер действительно поручил вам заботу об этих рыбках, то он совершил обман, заявив полиции, что рыбки украдены. Полиции такие фокусы обычно не нравятся. Поэтому, если вы замешаны в этом деле, советую вам для вашего же блага сразу поставить все точки над «i».

— Ни в каком обмане я не. участвую! Я знаю лишь, что он попросил меня позаботиться об этих рыбках.

— И сам привез их к вам?

— Да. Под вечер в среду.

— А поточнее?

— Точно не помню, в котором часу, но довольно рано.

— До ужина?

— Кажется, да.

— А в чем он их привез?

— Я уже сказал вам, это не имеет значения.

Мейсон снова встал, подошел к телефону и, подняв трубку, опять начал свой диалог с телефонисткой. Судя по выражению его лица, он был настроен весьма агрессивно.

— В ведре, — поспешно сказал Стаунтон.

Адвокат медленно, словно раздумывая, повесил трубку.

— В каком ведре?

— В обычном эмалированном ведре.

— И что он вам сказал?

— Попросил меня позвонить в зоомагазин Раулин-сона, сказать ему, что у меня есть очень ценные рыбки, заболевшие какой-то жаберной болезнью, и будто я слышал, что в магазине Раулйнсона имеется средство, которое может их вылечить. За лечение этих рыбок я должен был предложить сто долларов. Так что в этом деле я совершенно чист.

— Вы не так уж Чисты, как хотите показать. Вы, кажется, уже забыли, что рассказали человеку из зоомагазина?

— На что вы намекаете?