Сумочка авантюристки. Сонный москит. Брюнетки напрокат

— Вы сказали ему, что ваша жена серьезно больна и ее нельзя тревожить.

— Я не хотел, чтобы моя жена знала об этом.

— Почему?

— Потому что дело есть дело, а я не люблю посвящать ее в свои дела.

— И только поэтому вы солгали человеку из зоомагазина?

— Мне не нравится это слово, мистер Мейсон.

— Можете пользоваться словами, которые вам нравятся, — ответил Мейсон. — Но не забывайте, что вы дали человеку из зоомагазина неверную информацию. И вы сделали это только потому, что не хотели впустить его в дом и показать этих рыбок.

— Опять вы несправедливы ко мне, мистер Мейсон.

Тот улыбнулся.

— Поразмыслите об этом сами, Стаунтон. Подумайте о том, что вы будете чувствовать на суде на свидетельском месте, когда я буду задавать вам вопросы. Как вам кажется, сможете выйти сухим из воды?

Он подошел к окну, откинул тяжелые шторы, прикрывавшие аквариум, и некоторое время стоял не шевелясь, держа руки в карманах.

Стаунтон прочистил горло, словно собирался что-то сказать, но лишь опустился в кресло. Оно заскрипело под его тяжестью.

Мейсон еще тридцать секунд стоял молча, глядя в окно и на рыбок, ожидая, пока его молчание не утомит Стаунтона.

Наконец адвокат обернулся.

— Думаю, — сказал он удивленной девушке, — теперь можно и уходить.

Стаунтон в растерянности проводил их до двери. Раза два он порывался что-то сказать, но замолкал.

Мейсон делал вид, будто вообще ничего не слышал.

У двери Стаунтон остановился.

— Всего хорошего, — сказал он каким-то странным, квакающим голосом.

— До скорой встречи! — торжественно произнес Мейсон и направился к машине.

Стаунтон резко захлопнул дверь.

Мейсон сразу же схватил Салли Медисон за руку и потянул ее в сторону, к тому месту, откуда были хорошо видны окна кабинета Стаунтона.

— Давайте немного понаблюдаем, — сказал он. — Я специально оттянул в сторону одну из штор и поставил телефон поближе к окну. По движениям его руки мы сможем хотя бы приблизительно определить, какой он будет набирать номер, во всяком случае, поймем, звонит ли он Фолкнеру или кому-нибудь другому.

Они стояли в сторонке неподалеку от открытого окна, из которого лился свет. С этого места им хорошо был виден и телефон, и стоящий в оконной нише аквариум. Видели они и профиль Стаунтона, выделявшийся на фоне аквариума. Он смотрел на черных рыбок с вуалевидными хвостами, на «рыб смерти».

Так прошло минут пять. Стаунтон разглядывал рыбок, словно они загипнотизировали его, а потом медленно повернулся. Тень его стала постепенно увеличиваться. Он прошел по кабинету и выключил свет. Все погрузилось в темноту.

— Может быть, он догадался, что мы за ним наблюдаем? — прошептала Салли.

Мейсон ничего не ответил; он прождал еще минут пять, а потом снова взял девушку за руку и повел ее к машине.

— Догадался? — снова спросила она.

— О чем? — рассеянно переспросил адвокат.

— Догадался, что вы наблюдали за ним?

— Не думаю.

— Почему же он не позвонил?

— Откуда я знаю! — раздраженно ответил Мейсон.

— А что мы теперь будем делать? — снова спросила девушка.

— Теперь? — повторил Мейсон в задумчивости. — Поедем к Харрингтону Фолкнеру.

Глава 6

Мейсон в сопровождении Салли Медисон направился к дому Харрингтона Фолкнера. В полуночной тьме оба флигеля роскошного дома были едва видны.

— Все уже спят, — прошептала девушка. — Света нигде нет.

— Вот и отлично! — ответил Мейсон. — Значит, нам придется их разбудить.

— О, мистер Мейсон! Ведь это неудобно!

— Почему?

— Фолкнер страшно разозлится.

— Вы так думаете?

— А когда он злится, он становится совершенно невыносим.

— Человек, оформляющий страховку для фирмы Фолкнера и Карсона, заявил нам, что рыбок к нему привез сам Фолкнер. Вечером в среду. Если этот Стаунтон не солгал, то как прикажете расценивать действия Фолкнера? Ведь он буквально несколько часов спустя утверждал, что рыбок у него украли. Он даже вызвал полицию и официально заявил об этом. Так что вряд ли он взорвется, если мы его разбудим.

Держа девушку под руку, Мейсон чувствовал, что ее буквально трясет от нервного озноба.

— Вы храбрый, — сказала она, — вы не боитесь людей вроде Фолкнера. А я вот ужасная трусиха и боюсь, когда люди начинают сердиться.

— А чего именно вы боитесь?

— Сама не знаю. Просто боюсь и все!

— Ничего, привыкнете, — улыбнулся адвокат и уверенно нажал кнопку звонка.

— Этот звонок наверняка их разбудит, — прохныкала Салли Медисон, непроизвольно понизив голос до шепота.

— Да, конечно, — согласился с ней Мейсонт" нажав еще дважды кнопку звонка.

Внезапно из-за угла улицы вынырнула машина, сделала правый разворот и направилась прямо к гаражу дома, в котором жил Фолкнер. Находясь приблизительно на полпути к гаражу, водитель, видимо, заметил машину Мейсона и две фигуры, стоящие у портала. Автомобиль остановился, открылась дверца, показались стройные ножки, а затем и миссис Фолкнер собственной персоной.

— В чем дело? — озабоченно спросила она. — О, да это мистер Мейсон и мисс Стрит! Хотя нет. Это мисс Медисон. Мой супруг дома?

— Видимо, нет, — ответил Мейсон. — Или же крепко спит.