Сумрачный волкодав и Проклятая фея смерти

В последний раз Мьюр видел Яуконар Вигюрбьёрг в зале суда, когда оглашали приговор, и запомнил ее такой, какой она была тогда: яркой красивой девушкой, высокомерно плюющей на всех. Женщина, которую ввели в комнату для допросов, резко отличалась от той эгоистичной красотки, Мьюр даже на мгновение усомнился, что ему привели нужного человека. Но потом он присмотрелся повнимательнее и понял, что это всё же Яуконар, только как будто погасшая. Яркая внешность словно выцвела: волосы висели безжизненными прядями, кожа посерела, глаза потускнели.

Усевшись напротив, Яуконар с кривой ухмылкой поинтересовалась:

— Ну что, нравится вам, какой я стала?

— Не думаю, что вам действительно интересно мое мнение, — сухо ответил Мьюр.

— Что, даже не скажете, что я это заслужила?

— Если вы так жаждете это услышать, могу и сказать, — пожал плечами Мьюр, — хотя я и не ожидал, что с вами может произойти подобная перемена. Это последствия блокировки магического дара?

— Тюремный целитель утверждает, что нет, — Яуконар скривилась и на миг стала похожа на себя прежнюю, — говорит, что это депрессия.

— Депрессия? У вас? Неужто вас замучила совесть? — недоверчиво хмыкнул Мьюр.

— Нет, — покачала головой Яуконар. — Как бы вам всем ни хотелось, но совесть меня по-прежнему не мучает. Просто здесь такое место… Нас ведь содержат в одиночных камерах, знаете? А особо опасных выпускают только на полчаса в день на одиночную прогулку. Я вижу только охранников, но они не желают со мной разговаривать. 

— У них строгие инструкции, им запрещено, — заметил на это Мьюр.

— Я знаю. Но раньше мне всегда с легкостью удавалось добиться, чтобы для меня сделали исключение, и неважно, о чем шла речь, — Яуконар растянула губы в безжизненной улыбке. — Но это место… Здесь я ничего не могу. От меня больше ничего не зависит. Работать особо опасным не разрешают, так что я целыми днями либо читаю, либо смотрю телевизор, хотя этот защищенный от всего на свете вмонтированный в стену ящик и показывает только Первый государственный канал, а книжные новинки в тюремную библиотеку попадают с опозданием на пару лет.

— Логично, что здесь не курорт. Хотя большинство людей и посчитало бы, что у вас вполне сносная жизнь.

— Гораздо лучшая, чем я того заслуживаю, — фыркнула Яуконар. — Но они не знают главного: это место давит, выматывает из тебя всю душу, проникает к тебе в голову, и отвлечься от этого очень трудно. А еще оно насылает на тебя сны: тоскливые, мрачные, безысходные. Они являются ко мне каждую ночь: мать, отец, бабушка, Тенард и Хиндр. И Лаугейр, обязательно каждый раз Лаугейр. И они все ноют, ноют и ноют, всё спрашивают, почему я так с ними поступила!

Яуконар сорвалась на визг и резко замолчала. Потом сделала глубокий вдох и совершенно спокойно поинтересовалась:

— Так что вам от меня нужно?

Мьюр молча протянул ей постановление о проведении допроса с применением магического транса.

— Оннурвера? — Яуконар, казалось, искренне удивилась. — Вы полагаете, что я вызвала оннурвера? Зачем?

— Ну, например, чтобы убить меня, — ровным тоном ответил Мьюр.

— Вообще-то, я бы могла, конечно, жаль, что мне это тогда не пришло в голову, — ухмыльнулась Яуконар. — Но я этого не делала.

— Возможно, — не стал спорить Мьюр, — но вы же понимаете, что на слово я вам не поверю.

— Не сомневаюсь. Что ж, давайте, вводите меня в этот свой транс, мне даже интересно. Хоть какое-то разнообразие среди здешней тоскливой рутины.

Не то чтобы подобная покладистость сильно удивила Мьюра — он уже не раз допрашивал осужденных преступников, отбывавших тюремный срок, поэтому знал, что ради того, чтобы хотя бы ненадолго избавиться от своего главного врага — скуки, они готовы на многое, но всё же не ожидал, что Яуконар так легко согласится. Такая покладистость наводила на мысль, что он всё же ошибся, и Вигюрбьёрг не вызывала оннурвера, но отступать было поздно, поэтому он достал трансовый маятник — блестящий тщательно отполированный серебряный круг с лунным камнем в центре на серебряной же цепочке — и начал плавно его раскачивать.

To, что Яуконар не сопротивлялась, облегчало задачу, хотя сила артефакта была такова, что допрашиваемый в любом случае поневоле сосредоточил бы на нем свой взгляд и неизбежно впал в магический транс. Но при добровольном согласии это происходило намного быстрее, поэтому не прошло и пары минут, как глаза девушки закатились и она расслабленно откинулась на спинку стула. Вставленный в маятник лунный камень тускло засветился, показывая, что допрашиваемый действительно вошел в нужное состояние.

— Известно ли вам, Яуконар Вигюрбьёрг, какие существа именуются оннурвера? — спросил Мьюр.

— Да, — подтвердила Яуконар.

— Назовите известное вам определение этих существ.

— Оннурвера — это существа, обитающие в иных измерениях.

— Вызывали ли вы, Яуконар Вигюрбьёрг, когда бы то ни было каким бы то ни было способом какое бы то ни было оннурвера?

— Нет, — выдохнула Яуконар.

На этом допрос можно было бы прекращать, но Мьюр не удержался еще от одного вопроса, отвечать на который Яуконар и на следствии, и на суде отказалась: