Сувенир

Георгий, впрочем, также не собирался покорять северные широты. Как часто бывает с людьми, чей корабль побывал в смертельно опасном шторме, он с радостью бросил якорь возле мирных берегов Марьи Алексеевны. Вспомнил навыки, приобретенные когда-то в кулинарном техникуме. Каждый день после работы Марью Алексеевну неизменно ожидал отличный ужин с бокалом сухого вина и какое-нибудь интересное кино. В кино Георгий знал толк не хуже, чем в соусах, и если до встречи с ним Марья Алексеевна могла похвастать разве что просмотром отечественных комедий и нескольких самых видных зарубежных мелодрам, то теперь она стала настоящим знатоком мирового кинематографа.

По выходным Георгий снова брал гитару и отправлялся на заработки по электричкам, переходам и антикафе, к чему Марья Алексеевна, разумеется, испытывала смешанные чувства. Но, в самом деле, можно ли представить себе капитана Татаринова или Саню Григорьева, бренчащим рок в вагоне пригородной электрички?

На помощь приходило такое суждение: время отважных романтиков давно закончилось, а сами романтики — нет. Что в современном мире им осталось искать и исследовать? Где проявлять отвагу? Вот и вынуждены они стоять в переходах и мечтать в прокуренных закутках прагматичных городов.

Однажды, желая помочь возлюбленному, Марья Алексеевна договорилась о собеседовании в хорошем пустошевском ресторане.

— Там тепло, безопасно, и платить будут хорошо, — уговаривала она Георгия, пока тот молча жарил отбивные. — Я отправила им записи, они просто в восторге от твоего голоса!

На собеседование пошли вместе. Высокая симпатичная дама-администратор приняла их радушно и сразу же вручила обязательный репертуар. Георгий полистал тетрадные страницы, исписанные разными почерками, и спросил, не найдется ли в штате места повара.

После этого Марья Алексеевна решила больше не вмешиваться в трудовую деятельность возлюбленного. Для этого она также нашла весьма разумное обоснование: он принимает ее такой, какая она есть. Не заставляет ходить на танец живота, например, или брать уроки джазового вокала. По какому же праву ей вздумалось менять его?

Одной из теплых летних ночей в спокойный глубокий сон Марьи Алексеевны и Георгия Щербы ворвался дикий рев. Первой проснулась Марья Алексеевна. Она уже собралась попросить Георгия повернуться на бок, как вдруг поняла, что разбудивший ее звук не был храпом. Она задержала дыхание и вслушалась в удаляющийся монструозный рык, уже было забытый, но до боли знакомый.

— Вот гнида, без глушака ездит, — проворчал проснувшийся Георгий. — Еще и под окнами.

— Можно подумать, ты не ездил, — усмехнулась Марья Алексеевна.

— Маша, я же не сволочь. С головой дружу. Я только по объездной и с глушителем.

— А здесь совсем ни разу?

— Совсем ни разу, — твердо признался Георгий. — Давай спать.

В голове Марьи Алексеевны лукаво запел голос из старого мультика: «А это был вовсе не папин сынок, а просто какой-то чужой осьминог!»

— Боюсь, поспать не получится.

— Почему?

— Он скоро вернется.

За рулем семейный психолог

Дороги нашего города, гудящие от нескончаемых миграций анчоусов-легковушек и сельдей-маршруток, помнят еще тихие времена, когда по узким симферопольским улицам медленно и свободно плавали рейсовые автобусы семейства китообразных. Один такой великан вмещал в себя огромную массу планктона, тогда еще не офисного, а самого разнообразного, ведь, как ни сложно поверить в это сейчас, но было время, когда торговля не являлась единственным «рыбным местом» в наших краях.

«Капитана», водившего громадину, тогда не воспринимали как обслуживающий персонал. Многие пассажиры знали его по имени и относились с глубоким почтением. Известное дело: управлять такой толстозадиной — не анчоусы с пивом уплетать! Тут сноровка нужна, опыт и талант.

Возвращаясь домой со смены, иной пассажир приносил водителю угощение: работница хладокомбината, которой приглянулись суровые усы Капитана, доставала из авоськи бутылочку ароматной сладкой смеси мороженого, по понятным причинам не дошедшей до фризера, тепличники делились помидорами и огурцами, а бойкая старушка, продававшая на конечной пирожки с капустой, всегда отпускала Капитану четыре пирожка по цене трех. Причем, с ее стороны это была вовсе не коммерческая уловка, так как на других клиентов «акция» не распространялась даже в случае более крупных покупок.

Само собой разумеется, что пассажир, снедаемый какой-нибудь тайной тоской, первым делом поделится ею именно со знакомым водителем автобуса. А с кем же еще? Этот усатый зря болтать про чужое горе не станет. Видно, что человек серьезный. Да и нельзя ему, написано ведь красным по белому: «Разговаривать с водителем во время движения запрещено!»

Именно так рассудил однажды совхозный тракторист Паша. Рассудил и полез, толкаясь локтями, к выходу. Вывалившись из правой створки передней двери, он осторожно забарабанил костяшками пальцев в стекло левой створки, ведшей в кабину водителя. Последний нажал на кнопку и впустил гостя.