Сувенир

Пустошевские пенсионеры и инвалиды, однако, были «не персидского десятка». С раннего утра они строились фалангами, сбивались в воинственные кучки и отчаянно штурмовали Учреждение. Последнее не сдавалось и продолжало терять, задерживать, забраковывать, игнорировать, не подписывать, не начислять и всячески давать поворот от своих неприступных ворот.

Сама Ульяна пришла в Учреждение недавно и, как всякий новобранец, не понимала, почему и ради чего шла война. Она обижалась на разъяренные крики посетителей и поражалась способности сослуживцев допускать ошибку в каждом втором личном деле. Иногда она жалела какого-нибудь особенно немощного врага и превышала полномочия, подводя тем самым под монастырь Учреждение, а затем выслушивала угрозы Юлии Викторовны.

Именно такой случай прервал обычный ход событий тем удивительным утром. На прием к Ульяне пришел маленький чистый старичок Глеб Сергеевич Ратный. Пришел не в первый, не во второй и даже не в третий раз. Для того, чтобы оформить небольшую надбавку к пенсии, положенную ему за какие-то прежние заслуги, Глеб Сергеевич проделал путь, сравнимый разве что с путешествием Амундсена к Южному Полюсу. Но, когда победа была уже близка, и Ульяна открыла желтовато-серую папку с надписью Г.С. Ратный и длинным номером, обнаружилось, что бухгалтерия снова спустила дело на тормозах.

— Опять чего-то не хватает? — спросил старичок скрипучим голосом, увидев замешательство Ульяны. Голова его едва заметно тряслась, но глаза смотрели твердо.

— Да нет, — соврала Ульяна. — Сейчас все уладим.

Она сняла трубку и набрала номер бухгалтерии.

— Жанна, это Викторова из седьмого. Глянь, пожалуйста, одно дело. Мне нужно знать, что там с начислениями.

Она продиктовала фамилию и номер, затем долго ждала, стараясь не глядеть на старика, который вдруг застыл, как камень, будто сотрясание его головы могло отрицательно повлиять на ответ в трубке.

— Ну, чего там у него? — пробубнила, наконец, Жанна.

— Он подавал на надбавку еще зимой. Документы все в порядке.

— По надбавке ничего нет. Пусть ждет, когда Хвойченко из отпуска выйдет. Она его делом занимается.

— Жанночка, миленькая, давай разберемся сейчас. Он уже несколько месяцев ходит, — стала упрашивать Ульяна.

— У меня своей работы хватает. Ты задолбала уже всех своими просьбами, — отрезала Жанна и повесила трубку.

— Опять чего-то не хватает? — словно испорченный граммофон, старичок повторил свой вопрос.

— Всего хватает, — буркнула раскрасневшаяся от злости Ульяна и встала. — Ждите здесь, я сейчас приду.

Через пять секунд она уже стояла в кабинете начальницы и взволнованно обрисовывала злоключения Ратного.

— И чего ты хочешь от меня? — процедила «пирамидка», выслушав Ульяну.

— Позвоните в бухгалтерию, пусть разберутся. Ему семьдесят восемь лет, а он полгода сюда ходит. Он ребенок войны, в конце концов.

— Пусть ждет, когда специалист выйдет из отпуска. Если мы для каждого будем делать исключение, то когда будем работать?

Ульяна с возмущением посмотрела на плоский зад компьютера начальницы. Она готова была поставить свой годовой заработок на то, что на его жидкокристаллическом лице Юлию Викторовну сейчас ждала стройная эльфийка с пятым размером груди. Ни для кого в Учреждении не было секретом, в какой игре трудилась начальница, когда оставалась одна в кабинете.

— Нет, — громко заявила Ульяна. — С его делом нужно разобраться сейчас!

«Пирамидка» резко подскочила со стула и завизжала:

— Ты что себе позволяешь? Пиши заявление, сейчас же!

— Вот вам! — Ульяна выставила вперед дулю. — Это не частная лавочка. Придумаете основания — в суд пойду! — сказала она и уже после этого поняла, что премии за все дальнейшее время работы в Учреждении, сколько бы его ни осталось, растворились парой кусков сахара в стакане чая для Юлии Викторовны. Голый оклад улыбнулся из-за спины начальницы и соблазнительно поманил Ульяну в свои объятия.

— Пошла вон! — рявкнула Юлия Викторовна и указала на дверь.

Выбросившись в тонкий кишечник коридора из «нервоперерабатывающего» желудка начальственного кабинета, Ульяна долго не могла прийти в себя. В памяти всплыл недавний разговор с подругой, нанявшейся рекламным агентом в провинциальный журнал:

— Знаешь, — сказала Вера, — наверное, я бы лучше навоз лопатой таскала.

— Да нет, — не согласилась Ульяна, — навоз гораздо хуже.

Теперь и в ее жизни настал момент, доказавший приоритетность продуктов жизнедеятельности животных перед человеческим скотством. Старик, дожидавшийся ее, наверняка все слышал, так как кабинеты находились совсем рядом. Ульяна втянула голову в плечи, готовясь оправдываться, и толкнула дверь, но посетителя на прежнем месте не оказалось.

«Ушел. И когда он только успел? Шустрый дед. Ну и хорошо, что не придется с ним объясняться. И без того сердце колит и руки трясутся. В двадцать восемь лет. Отличный результат!»

Через полчаса и рюмку Корвалола Ульяна снова копалась в бумагах и отвечала на вопросы новых посетителей.