Сувенир

— Ну, вроде того. Она ему сказала, что где-то в Пустошевском лесу есть склеп.

— Леша, может, напишешь рассказ в детский журнал?

— Не перебивай, — Морин увлекся и явно верил в то, что рассказывал. — В общем, нужно прийти к этому склепу, зайти в него и произнести свое желание вслух. Но так, чтобы никто не слышал.

Никифор вдруг прыснул со смеху.

— Ты чего?

— Представляешь, стоит Витек посреди гробов и говорит: «Хочу, чтобы мой хрен стоял! Трах-тибидох-тибидох!» — еле выговорил он, продолжая тихо конвульсивно смеяться. — А угадайте, откуда он вырвал три волоска, чтобы магия заработала?

— Ты вот ржешь, а у него в тот же день встал, понял? Он ни хрена не верил, а вечером ни с того ни с сего все в норму пришло, — горячо протестовал Морин.

— И с чего ты вдруг об этом сейчас вспомнил? — спросил Кирилл, ни разу не улыбнувшийся шуткам Ника.

— Чего? — Морин на несколько секунд погрузился в свои мысли. — Думаю, может, мне тоже съездить?

— У тебя, видно, шоколадные конфеты в желудке забродили. Ты теперь, как лось, который наелся прелых листьев и одурел.

Кирилл резко встал. Он сильно похудел за последние дни и костюм буквально висел на нем.

— Ладно, мужики. Страдайте фигней дальше без меня. Я поехал домой.

Задорожный пожал руки обоим приятелям и вышел из кабинета, опустив голову.

— Может с ним поехать? — предложил Никифор.

— Не надо. Видишь, ему сейчас все на нервы действует. Пусть сам побудет. А ты что, помирился со своей змеей?

— Не-а, — Ник встал с дивана, на котором полулежал все это время. — Я еще себе налью? — он указал на булку с остатками коньяка.

— Валяй.

— Завтра пойду составлять заявление на развод.

— Да ты что, Никифор, это уже третий раз!

— Не называй меня Никифор!

— Да хоть Никодим. Все ты никак не остановишься.

— Все было бы по-другому, если бы Аленка тогда за меня пошла, — мечтательно заключил Ник.

— Ладно, кончай ныть. Мне еще поработать надо, так что, проваливай. Приходи вечером в «Капитаны». Угощаю.

— Хорошо.

— В девять за нашим столиком.

На том приятели и распрощались.

В разогретом летним зноем Пустошевском лесу пахло хвоей. Алексею пришлось пройти не меньше километра, прежде чем в просвете между деревьями показался невысокий холм. Именно его и искал тучный путник. Дорогой светло-бежевый костюм странно и нелепо выделялся на фоне лесного пейзажа. Будто в огромное блюдо с салатом из зеленых и желтых овощей случайно упал круглый вареный пельмень. На полпути Алексей засомневался в целесообразности предпринимаемого путешествия. Пожалуй, его друзья правы, и он — просто легковерный дурак. Но отступать Морин не привык. Иначе не добился бы всего того, что имел. Начал топить конкурента — топи до конца, чтобы из илистого дна только голова торчала. Открыл коробку конфет — не останавливайся!

У самого подножия пригорка пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Мысль о том, что теперь предстоит вскарабкаться на самую вершину вместе со всеми ста двадцатью килограммами, причиняла почти физическую боль. Но наверху, метрах в пятидесяти, виднелось темное невысокое строение, а это доказывало, что Хлявич не соврал.

Алексей двинулся вперед. Непонятно почему, его вдруг наполнил жгучий суеверный страх. Что-то подобное чувствует ребенок, проснувшийся посреди ночи в своей комнате. Осторожно выглядывая из-за краешка одеяла, он напряженно таращится в темноту, пытаясь обнаружить присутствие чего-то неведомого. Густая черная пустота пугает, но перестать всматриваться он не может. Что-то в ней нестерпимо манит и будто шепчет: «Я здесь… я здесь… Еще секунда — и ты меня увидишь…»

Приземистое круглое здание склепа было весьма странным. Массивные стены, выложенные серым камнем разной величины, наверху оканчивались чем-то вроде зубцов. Если бы увеличить его раз в пятнадцать, он вполне сошел бы за небольшой романский замок или крепостное укрепление. Несколько крошечных окошек вверху походили на бойницы. В диаметре мини-крепость достигала не более семи метров. В высоту — около двух с небольшим. Деревянная ветхая дверь была слегка приоткрыта, будто приглашая в сырой полумрак.

У самого порога Алексею почему-то вздумалось перекреститься. Он сложил три пальца так, как складывал обычно, чтобы присолить бифштекс, поднес их ко лбу и понял, что не знает, как сделать это правильно: справа налево, или слева направо. Он опустил руку и зачем-то слегка поклонился. Затем ступил внутрь.

Гробов, о присутствии которых зубоскалил Никифор, здесь не оказалось. От них остались только каменные постаменты, выстроенные по периметру таким образом, что образовывали крест. В центре крестообразной фигуры находилась каменная подставка, на которой, по-видимому, когда-то стояла статуя. Осколки ее основания густо заросли мхом.